Так чудовищно странно Жермон еще себя не чувствовал, но он обещал помочь ставшей его небом женщине.
— Господин Проэмперадор… — Хорошо, что Савиньяк — Проэмперадор, докладывать начальству проще, чем говорить с сыном маршала Арно. — Прежде чем убить своего брата, графиня Борн совершила еще одно убийство.
— Да, — ровным голосом подтвердил Савиньяк, — графиня Борн стреляла в моего отца, но я полагал, что госпожа Ирэна от этого знания была ограждена.
— Ограждена? — неуверенно переспросила графиня. — Создатель… Граф, кто вам сказал?! Дорак? Колиньяр?
— Вот кто ничего не разглядел в ваших глубинах, так это они.
— Ирэна, — Валентин шагнул к сестре, — о том, что сделала Габриэла, рассказал я. Видимо, мы с вами опять думаем одинаково, это не может не радовать.
— О да. Вам сообщила мать?
— Я не думал, что она знает. Мне рассказал ваш супруг, когда я стал главой дома, он узнал от отца, а тот — непосредственно от графа Борна.
— Значит, — она вымученно улыбнулась и поднесла руку к виску, — мы хранили змею друг от друга. Матушке написал Борн, когда отсылал жену в Васспард.
— Отцу он сказал во время свидания в Багерлее.
— Сударыня, — прервал мучительный семейный разговор Савиньяк, — что вы подумали, узнав о гибели Юстиниана?
— Я вообще не думала… Приехал отец, и с ним один из соседей, у которого хватило простодушия остаться в замке. Занимать гостя пришлось мне, потом меня сменили двоюродные дядья, а я отправилась на поиски матушкиной левретки. Я обыскала сперва дом, потом — парк и там увидела, что ундиолы все еще цветут… Я срезала букет, хотела отнести Юстиниану, но его комнаты по приказу отца заперли, и тут я обезумела. Я колотила в дверь кулаками, кричала, требовала, чтобы меня впустили, мне чудились какие-то голоса. Крики услышал Валентин, когда он прибежал, костяшки пальцев у меня были разбиты в кровь. Валентин меня окликнул, я успела оглянуться и первый, и последний раз в жизни потеряла сознание. Оказалось, что у меня начался жар.
Вечером ко мне пришла матушка… Я принялась ей объяснять, что Гину не нашла, но найду обязательно. Мысли у меня путались, я говорила о собаке, но со стороны казалось — я клянусь найти убийцу. Мать меня оборвала; она сказала, что поиски — дело старших, а я должна при первой же возможности вернуться в Марагону и взять с собой Габриэлу. Утром мы уехали.
Сестра хотела остаться, но Эмилия умела с ней обращаться, и Габриэла все же села в карету. Я никогда не забуду этой дороги.
— Из-за графини Борн?
— Да. Не хочу об этом вспоминать.
— Думаю, скоро вы об этом забудете. Со спокойной совестью и навсегда. Из слов графини Борн следовало, что Юстиниана убила она?
— Габриэла говорила, что ее месть удалась. Именно так, «месть удалась»… Сперва я старалась ее понять, потом — не слушать. За Гюнне я пересела на верховую лошадь, оставив Габриэлу на попечение Эмилии. Вечером сестра меня прокляла.
— За что?
— Она была безумна.
— Но о том, что она дважды убийца, вы тогда еще не думали?
— Нет. Через несколько месяцев Альт-Вельдер навестили родители, тогда я видела их в последний раз. Я спросила, долго ли сестра будет на моем попечении, и призналась, что с ней очень тяжело. Тогда матушка сказала, что положение нашей семьи после смерти Юстиниана очень усложнилось. Габриэла, если ее услышит кто-либо посторонний, может причинить непоправимый вред, поэтому мне придется окончательно покинуть двор и остаться с сестрой, они же с отцом постараются создать впечатление, что графиня Борн все еще в Васспарде. Я стала возражать, и мать рассказала про графа Савиньяка. Если бы это раскрылось, самое малое, что угрожало отцу, — отставка.
— Но о том, что графиня Борн повинна в смерти Юстиниана, ваша мать не говорила? Это ваши собственные выводы?
— Это признание Габриэлы. Сестра предпочитала изъясняться намеками. Мелхен слышала, как она говорит; прежде я понимала ее не до конца, но… рассказ о выстреле в Борне всё поставил на свои места. В том числе и то, почему родители выдали смерть Юстиниана за несчастный случай. Граф Ариго, я должна просить у вас прощения. Из-за меня вы стали свидетелем неприятной и бессмысленной сцены.
— Позвольте с вами не согласиться. — Савиньяк снял кольцо и бросил в воду. — Желаю вам счастья, графиня, причем немедленно, хотя это озеро и так сделало для вас все, что нужно. Последний вопрос: левретка Гина нашлась?
— Нет, — устало сказала графиня. — Наверное, она убежала в рощу и там погибла, или глупышку украли.
— Вы ошибаетесь. Собственно говоря, вы, как и ваш брат, ошибаетесь во всем. Валентин, вы неверно поняли вернувшегося. Юстиниан не хотел уводить того, кого любил, но это не значит, что любил он своего убийцу. Если б жертвы всегда являлись за убийцами, люди или вымерли бы, или разучились убивать. Выходцы обретают власть над теми, кто способствовал их смерти, если те совершили нечто совсем уж чудовищное или нарушили определенного
