Глава 8
Талиг. Хексберг
Альт-Вельдер
1
Ставший августейшим отец настаивал и имел на то все основания — наследник булочника и тот должен быть при пекарне, что уж говорить о будущем герцоге?! Фельп, конечно, не Талиг, но и не пекарня, а крысы, то есть дуксы, хоть и притихли, случись что, сразу вылезут. Да они и сейчас наверняка вредят, только скрытно. Нет, отца нельзя оставлять, а Хексберг без одной галеры не пропадет.
Последнее было обидно, однако Луиджи не мог не видеть, что север выбрал не весло, а парус, и потом здешняя война становилась малопонятной и малоприятной.
Капитан Джильди уселся за стол, намереваясь сообщить великому герцогу Фельпа о своем возвращении, он даже написал пару фраз, но потом скомкал лист и засмеялся. Если поторопиться, «Влюбленная акула» войдет в родную гавань немногим позднее, чем сухопутный курьер въедет в городские ворота со стороны Веньянейры. Проплывут полосатые скалы Монти-Остро, с прибрежного бастиона радостно ударит сигнальная пушка, в круге подзорной трубы теплая синь сменится белизной палаццо и темной зеленью кипарисов. Как же давно он всего этого не видел!
— Я возвращаюсь! — объявил капитан Джильди вдруг ставшим очень чужими стенам, но они промолчали, а о принятом решении хотелось говорить и говорить. С хозяевами, с командой, с готовым пуститься в негоции дриксенским шкипером. Ближе всех находился вернувшийся с последним приливом Вальдес, и Луиджи отправился к нему.
Дверь в апартаменты вице-адмирала была распахнута настежь, фельпец счел это приглашением и вошел. В гостиной никого не оказалось, но слева, из обычно пустовавшего кабинета, доносился странный шум, на который Луиджи и взял курс. Бешеный обнаружился именно там — закатав рукава, он опорожнял ящики бюро. По цветному ковру раскатились потускневшие сморщенные каштаны, разнокалиберные монеты и какие-то флакончики, на одной куче бумаг чернел роскошный веер, другую придавила бронзовая рыбина, за плавник которой зацепились жемчужные бусы. Рядом красовалась россыпь винных пробок и тускло блестел стилет, а на следующей бумажной горе чесалась унаследованная от Фельсенбурга кошка.
— Ты что-то потерял? — вопросил пораженный разгромом Луиджи. — Что-то важное?
— Я потерял дядю, — буркнул Кэналлиец, переворачивая последний ящик, откуда посыпался какой-то порошок. Остро запахло то ли пряностями, то ли благовониями, кошка чихнула, в безумном прыжке сорвалась со своего пьедестала, который тут же рухнул, и выскочила вон. У Луиджи защекотало в носу, и капитан, к собственному неудовольствию, тоже принялся неудержимо чихать. Вальдес стремительно ухватил его за плечо, выволок прочь из комнаты и захлопнул дверь.
— Это понсонья, — объяснил он. — Вот уж не думал, что она там окажется… Хорошо хоть листья, а не цветочки.
Выяснять, что такое понсонья, Луиджи не собирался. Продышавшись и шмыгнув носом, капитан осведомился:
— Что-то произошло с генералом Вейзелем?
— Убили. — Кэналлиец уже держал в руках бутылку «Порченой крови». — Дриксы, причем свихнувшиеся. Правда, дядюшка прихватил с собой чуть ли не весь «гусиный» полк. Как-то странно, что его нет, бедняга казался таким вечным… Ненавижу смерть! За тетушку. Чтобы родила!
— Здоровье баронессы! — Луиджи честно ополовинил сунутый ему стакан. — Она знает уже?
— Она мне и написала. Теперь я, видите ли, старший в бергерском роду, опекун целого выводка, и у меня скоро будет двоюродный братик Рокэ. Таково было последнее желание дядюшки. Рокэ Вейзель… Я уже боюсь этого ребенка, чтоб ему как следует родиться!
— За твоего кузена! — поспешно согласился Луиджи. — Ты что-то искал, когда я пришел?
— Я разбирал бюро. — Вальдес плеснул себе «крови» и выпил не чокаясь. — Дядюшка пытался меня на это сподвигнуть лет пять. Теперь я это делаю… В память о нем, кошки б разодрали этих дриксов. Впрочем, их уже разодрала дядюшкина картечь.
Лучше всего было помолчать, и фельпец это понимал, но понимать — отнюдь не значит сдержаться.
— Ты потерял родственника, хоть и уважаемого, но докучливого, и сам на себя не похож, а я… Я наполовину умер с Поликсеной, мне остались
