Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть 1

3

— Я привел его, — с вызовом выпалил Арно, — потому что ты иногда бываешь человеком!

— Не сегодня, — уточнил Лионель. — Ойген, ты склонен встретиться с полковником фок Дахе?

— Я уже упоминал, что у него безупречная репутация, — обрадовал бергер. — Я не собирался посещать фок Дахе, но не принять его, когда он уже здесь, полагаю несправедливым и неправильным. Однако еще более неправильным полагаю изменить уже принятое решение.

— Теньент Савиньяк, пригласите полковника и предупредите о присутствии при разговоре генерала Райнштайнера и своем. Впрочем, от последнего полковник вправе отказаться.

— Ли… Господин маршал…

— Теньент, вы хороший рассказчик и уже сообщили все, что могли.

Если хотя бы раз дать себя уговорить, заступничков придется выдворять в Гаунау. Подальше от просителей, которые полезут в окна и печные трубы. Мать разжалобить трудно, особенно после признаний Капотты, но братцы для родства с Леворуким слишком сентиментальны.

— Я очень привязан к Герману Ариго, — заметил из своего угла Райнштайнер, — но в некоторых случаях я рад его отсутствию. Мы все-таки совершили ошибку, при первой встрече отпустив девицу фок Дахе без неприятных для нее последствий. Весьма вероятно, что должное внушение предотвратило бы пять смертей, включая ее собственную.

— Сейчас — да.

— Ты не согласен?

— Если вино отравлено, его лучше выплеснуть, пока его кто-нибудь не выпил, а в этой бутылке яда на роту. Здравствуйте, полковник.

— Добрый день, господин Проэмперадор.

— Садитесь, фок Дахе. Вряд ли вы считаете этот день добрым.

Сел без лишних слов. Каменное лицо, поношенный мундир, ордена… На колени такой не встанет.

— Я благодарен виконту Сэ за возможность вас увидеть. Я знаю, что совершила моя дочь. Что ждет ее и нашу семью?

— Семью — ничего, кроме соседских пересудов. Гизелла фок Дахе и ее сообщники приговорены к смертной казни. Приговор утвержден военным комендантом Аконы бароном Райнштайнером и может быть отменен лишь волей Проэмперадора или регента. Я его отменять не намерен.

— Могу я узнать, будет ли казнь публичной?

— Насколько мне известно, нет. Барон?

— Казнь будет проведена на заднем дворе кавалеристских казарм. Вы желаете увидеть дочь?

— Нет, господин комендант. Все уже сказано.

4

— …Все уже сказано.

Да, все было сказано… Очень бледная девушка стояла на последней ступени лестницы и, держась рукой за шишечку на перилах, говорила, говорила, говорила… Мужчины молчали — бергеры, «фульгаты», окаменевший полковник, непостижимо похожий на свою потерявшую любовь дочь.

— Я заплатила долг. Той же монетой. Жаль, мне не удалось преподнести Савиньяку подарок, придется ему прийти за ним самому… Ко мне он тоже придет, только он мне ничего уже не сделает, слышите?! Мне никто ничего не сделает! Меня повесили вместе с Андрэ, я мертва. Я хочу к Андрэ, и я буду с ним в Закате, нам там будет хорошо! Весело нам там будет, а Проэмперадор останется здесь. Зная, что его красотка была бы жива, если б он пощадил Андрэ! Он будет это вспоминать каждое утро…

— Не будет, — отрезал Уилер. — Селина жива и здорова, но отвечать вам придется — убиты трое слуг и солдат.