маршем двинулся спасать отечество. Увы, положение в приграничных провинциях оказалось хуже, чем говорилось в письмах, поскольку к бакранским налетам прибавились местные мародеры, обнаглевшие до того, что захватили троих ваших собратьев… Ехавших, между прочим, на встречу с нами. Вот, кстати говоря, эти письма.
— Вы их прочли?
— Как можно? — возмутился Валме, не только не писавший упомянутых писем, но и не читавший. Зачем? Чиновник не доверит бумаге ничего, что не понравится тому, кто взялся это письмо передать.
Невинный намек на тоскующего в плену собрата троим превосходительным бросила Матильда. Утром ей с поклонами вручили аж три послания.
— Поразительно. — Тоскующий отложил последний лист. — Поразительные события, если эти письма подлинные. И поразительное искусство, если это — подделка.
— Давайте исходить из их подлинности, тем более что у вас есть возможность это проверить. Почему бы вам не вернуться в Гайифу и вновь не возглавить вашу провинцию? В империи полагают, что вы у бакранов; никого не удивит, если казар Баата через свою сестру добьется вашего освобождения.
— А потом станет известно, что я был у талигойцев и что талигойцы меня отпустили, поверив, что я пекусь о Кипаре больше, чем о Паоне.
— Не понимаю, — пожал плечами Валме, — как это станет известно? Капрас не доносчик и к тому же знать не знает, кто вас захватил.
— Тот, кто подбросил эти фальшивки в мою резиденцию, — с горечью произнес губернатор, — вряд ли ограничился Капрасом. Это озеро в самом деле прекрасно, на его берегах хочется пребывать вечно. Тем более что за Рцуком меня если кто и ждет, то дознаватели.
— Не преувеличивайте. Ваши письма указали дорогу, но следовавшие к святому Гидеону господа вступили на нее по доброй воле. Если в итоге она приведет к созданию… пусть будет Великого герцогства Кипарского, вам дадут орден. Интересно, как он будет выглядеть? Павлин исключен, а как вам золотой, осыпанный бирюзой — ведь в ваших краях добывают бирюзу — грушак? Балинт Мекчеи, оказавшись в подобной ситуации, использовал перец. Знаете, кто стал первым кавалером ордена Перца?
— Герцог Алва.
— Алонсо Алва, — педантично уточнил Валме. — Это был первый случай, когда Алва приняли иностранный орден. Кэналлийские Вороны — очень странная фамилия… На первый взгляд они равнодушны к наградам, но стоит покуситься на монарха, который их чем-то пожаловал, и покусившегося ждут крупные неприятности. Сударь, ну зачем вам отказываться от… заслуженной награды? Неужели вы хотите отдать первенство угодившим к разбойникам недотепам? Лично меня это коробит! Одно дело, отступая перед превосходящим противником, попасть к нему в плен — это не стыдно хоть бы и королю. И совсем другое — не суметь извести бандитов и в конце концов стать их добычей. Волкодав, растерзанный волками, вызывает уважение, а что вызовет неряха, заживо сожранный клопами в собственной спальне?
— Я не писал этих писем.
— Это ваше последнее слово?
— Виконт, — на породистом лице была искренняя скорбь, — вы же видели моего субгубернатора. Его единственная слабость — его желудок. Найди он способ войти в приличную семью, он пошел бы очень далеко, но стал лишь вторым в приграничной провинции. Теперь он первый, и это первенство он не уступит. Найденные вами письма — это только начало…
— О! — восхитился Валме. — Так этот господин безупречен? Может, он еще и добродетелен?
— Как святой Гидеон, — с горечью признал превосходительный. — Вы видели мои шпалеры? Когда их повесили, субгубернатор стал пользоваться лестницей для слуг, за что снискал похвалу епископа кипарского, а он у нас, увы, из ордена Чистоты. Надеюсь, вы понимаете, что это значит?
— О да! И это прекрасно. Ваш безупречный у нас, то есть, простите, у вас в руках, но начнем мы с рыбы.
2
Письмо командующего Горной армией доставили около полудня, но Бруно не был бы Бруно, если б отложил обед и послеобеденный отдых. Свой резон в этом был — неизменность фельдмаршальских привычек намекала на то, что старик все еще хозяин положения.
Впрочем, новых желающих усомниться в главенстве Бруно не находилось. Капитан Рауф, сдавая Руппи роту, беззлобно заметил, что присутствие Фельсенбурга напрочь отбивает охоту спорить. Руппи в ответ пожал плечами, но услышать такое от не самого плохого рубаки было лестно. Школа Ринге, сама по себе очень неплохая, вкупе с фрошерскими вывертами творила чудеса. Иногда Руппи казалось — еще немного, и он обретет дар боевого предвидения, который приписывали Торстену и которым владел Вальдес. Увы, искры — это еще не пламя, порой Фельсенбург в самом деле угадывал, но, похоже, для этого требовалась ставка большая, чем жизнь. Бешеный же умудрялся угадывать даже на тренировках.
