С Олафом все было хорошо — то есть, конечно же, плохо, но по-прежнему, а Бруно… Передавая послание Бешеного фельдмаршалу, наследник Фельсенбургов веселился, как школяр, которому посчастливилось подсыпать придире-ментору нарианского листа.
3
Окна апартаментов его высокопреосвященства выходили в один из малых хандавских садов, где имелся свой ручеек. Лучшего нельзя было и желать!
— Ставьте здесь, — велел Марсель паре загодя веселящихся адуанов и занялся сытым, но печальным кипарцем.
— Вам, сударь, повезло, — подбодрил губернатора Валме, — что я слегка мародер.
— «Слегка»? — попробовал уязвить превосходительный. — Валмоны всегда знали толк в грабежах.
— Это были ответные визиты, — напомнил виконт. — Но в чем-то вы правы — все крупные состояния наживаются неправедным путем. К счастью, наше уже нажито, поэтому я беру лишь то, что завораживает и потрясает. Ваших вооруженных красавиц или вот это, гм, сооружение. Попробуйте угадать его предназначение. Хотя, возможно, вам известен ответ.
Кипарец покосился на поспешающих адуанов.
— Палатка для полуденного отдыха? — предположил он.
— Не совсем. Вы когда-нибудь путешествовали в обществе своего завистника?
— Нет.
— Вы совершили ошибку. Субгубернатор, как вы знаете, слаб желудком, и слабость эта может настигнуть его везде. Будучи человеком предусмотрительным, он принял меры. Скоро вы все увидите сами.
— Так это — походное… — Губернатор замолк, подыскивая слова.
— Будьте проще, мы в дикой стране. Это походный нужник, который можно установить в любом месте, в том числе и над расщелиной и нешироким ручьем.
— Забавно, но необходимо. Человеку в чинах нельзя показываться подданным империи в недостойном виде.
— Несомненно, однако эта палатка являет собой нечто большее, нежели осознанную и овеществленную необходимость. Минуту терпения.
Адуаны, сдерживая смешки, заканчивали водружать на разборный мостик подобие портшеза. Сооружение делало честь породившей его мысли, а ведь сперва Марсель прошел мимо, приняв его за обозный хлам. Спасла бакранская любознательность: Жакна пощупал полог и обнаружил, что серый холст подбит пунцовым шелком, однако больше всего бакрана заинтересовали сундучок с орнаментом из странных цветов и кресло с круглой дырой, которую прикрывала расписанная такими же цветами крышка. С изящной ручкой в виде все того же цветка.
— Непонятно, — твердил бакран. — Как сидеть? Совсем неудобно.
Валме не выдержал, полез смотреть — и не пожалел. Будь Капуль-Гизайль не столь изыскан, он выдержал бы будуар супруги именно в таких тонах, а не будь бакран бакраном, он понял бы, что орнамент состоит отнюдь не из цветочных бутонов. Заинтригованный Марсель, памятуя о гайифских традициях, не стал возиться с замком, а призвал на помощь Мэгнуса, проломившего крышку с одного удара копытом. Ядовитая иголка таки была, и стерегла она книги и свитки!
Роскошно проиллюстрированные, они произвели бы в Лаик фурор. Если бы каким-то чудом там оказались. Особенно хорош был запретный Иссерциал — правда, иллюстратор явно предпочитал изображать дам, но как! Злоключения похищенной Элкимены соперничали с развлечениями знаменитых гальтарских распутниц, не было разве что птицерыбодур. Хозяин палатки-оборотня знал толк в теории! Что до ее применения, то бедняга вряд ли мог этим похвастаться, вот и грезил, сидя с книжкой над ручьем.
— Так что готово, — доложил хмыкающий капрал. — В лучшем виде.
— Прошу! — Валме галантно поднял полог. — Выбираете книгу, снимаете крышку и некий предмет одежды, садитесь. Все отлично продумано.
Превосходительный исчез в обители субгубернаторских грез, и Валме принялся выпутывать из гривы Готти очередные репья. Виконт чувствовал себя немного предателем, но кто же таскает в обозе обнаженную душу? Затейник получит от вернувшегося начальства одну из своих книжек и притихнет, ну а превосходительный, если повезет ему и Талигу, — обретет орден. Некоторую трудность являл собой «сбежавший» от Лисенка гвардеец. Если он не был с
