Капрасом откровенен, неожиданное прибытие превосходительного выбьет парня из колеи.
— Завтра поедем встречать казара, — поделился с псом виконт. — Кто гвардейца упустил, тому его и предупреждать. Хочешь пряник?
Котик счел вопрос бессмысленным, но обслюнявил хозяина и получил целых два пряника; посыпались крошки, на них из кустов выпорхнула дубоносая птица, а из сооружения — губернатор, и лицо его было… странным.
— И как вам оборотная сторона добродетели? — полюбопытствовал Валме. — Не правда ли, занимательно?
— О да! Знаете, виконт, я начинаю думать о нем лучше.
— В таком случае верните страдальцу хотя бы Иссерциала. Кстати, сударь, неужели бедный трагик останется под запретом и в великом герцогстве Кипарском?
— Я не могу ответить на ваш вопрос, — развел руками превосходительный. — Ведь я его прежде не читал.
— Ну так прочтите по дороге. Если все же решитесь нас покинуть.
— Пожалуй. — Лицо гайифца стало почти мечтательным. — Да, я еду, и чем скорее, тем лучше.
Глава 7
Талиг. Акона
1
Ловушки бывают всякие. Бывают медвежьи и волчьи, а бывают маршальские и проэмперадорские: угодишь в яму с обещанием или, того хуже, с законом — не выберешься. Арно Савиньяк не зря приходился родичем экстерриору: слегка успокоившись, он понял — Гизеллу Ли с Райнштайнером не помилуют, как бы они ни сочувствовали бедолаге-полковнику. Именно поэтому братец не желает ее видеть и о ней слышать. Более того, он прав: нельзя миловать преступницу, которую осудил целый город. Своди кудлатая дурочка счеты с разлучницей, ее бы пожалели. Подругу законченного подонка, ничего не знавшую о его делишках, — тоже, но весь ужас был в том, что полковничья дочка знала про своего капитана все. Она мстила за получившего по заслугам мародера, и мстила человеку заведомо непричастному. Другое дело, что девица фок Дахе вряд ли соображала, что затевает.
В детстве Арно частенько ненавидел то братцев, то ментора — случалось, и ногами топал, и вопил. В том числе и об убийстве. Выкрики Гизеллы имели ту же цену. По-хорошему, злюку следовало ткнуть носом в окровавленные трупы стариков, которых она знала с детства и чьей дружбой с отцом воспользовалась. Не проведай паршивка «дядю Густава», не выспроси, когда кто приходит, кто уходит, как стучит, налетчикам просто не открыли бы. Город узнал и об этом — разбойники оказались разговорчивыми, их слушали два десятка бергеров и фульгатов, а уж заставить молчать вырвавшуюся из погреба кухарку…
Вина Гизеллы была бесспорной, приговор, особенно по военному времени, тоже; хромой полковник это понял и сдался. Окажись Арно на месте бедняги, он тоже сжал бы зубы и пошел хоронить убитого друга, однако виконт смотрел с другого берега, и еще он твердо знал: выход есть всегда. Чтобы в Аконе был порядок, а власти пользовались уважением, Гизелла фок Дахе должна умереть. Чтобы в мире стало чуточку больше надежды, Гизелла фок Дахе должна жить. Ни Лионель, ни Райнштайнер свести эти концы вместе права не имеют, но виконт Сэ свободен.
Решение пришло, когда Арно переходил пятый за сегодняшний день мост. На ходу лучше думалось, и теньент мало что замечал, но визгливый женский вопль «Да я скорей утоплюсь!» не расслышал бы только глухарь. Арно глянул в темную речную воду и понял — вот оно! Конечно, виновника выставят на год-два в Торку или, того хлеще, в Сагранну, так он и сам не прочь, все равно северную войну Ли прекратил.
Виконт бросил в Вибору монетку — поблагодарил за подсказку. Всего-то и требовалось подделать записку Проэмперадора, пожелавшего допросить девицу фок Дахе лично, забрать Гизеллу и препроводить в Старую Придду к матери, а в городе объявить, что преступница, когда ее везли через мост, изловчилась и прыгнула в реку. Было темно, тела не нашли. Что ж, если кому охота разменять пулю на воду, так тому и быть…
Вчерне план сложился за пару минут, но по плану только парады проходят, да и те не всегда — то конь захромает, то дождь польет. Первой
