загвоздкой стал приказ. Что и какими словами писать, Арно знал, но сам был неспособен подделать хотя бы точку… Правда, Герард успел сообщить, что в Акону вернулся Придд. Этот изобразит любой почерк и не поморщится, Сузе-Музе не впервой!
2
— Как ты смогла? — воскликнул нареченный Герардом. — После всего?! С больными ногами?! Такое только в королевском дворце подавать… Нет, как ты только смогла?!
— Но если не я, то кто? — удивилась Мелхен. — Добрая Бренда потрясена, и у нее подгорела капуста. Я велела ей идти к дочери и выпить пива. Оно омерзительно по цвету, вкусу и запаху, но отяжеляет, а тяжесть тела не дает летать страхам души.
— Я теперь люблю пиво. — Брат Селины взглянул на общее блюдо, где оставался еще один кусок мяса, и быстро отвернулся. — Бергеры так славно его пьют. Йоганн Катершванц мне рассказал про пену, в Кошоне я не думал, что это так важно…
— Доедай, — велела Селина. — Тебе завтра ехать.
— После полудня. На утро Проэмперадор пригласил Придда, а маршал — генерала Ариго.
— Хорошо, что Монсеньор еще и Проэмперадор, — заметила Селина, — так о них проще говорить. Когда братья вместе, их не перепутаешь, а вот за глаза трудно. Вы их между собой как зовете?
— По-разному. — Герард взял не только мяса, он слил себе на тарелку сок, и Мэллит не могла не возгордиться. — Ор-гаролиссцы, то есть те, кто из армии твоего Монсеньора, зовут его «наш» или «Леворукий». Понимаешь, на севере Леворукого рисуют черноглазым, а у Савиньяков еще и родовые цвета — черный с алым. И еще он очень хорошо фехтует левой. Не хуже, чем правой, только, Сэль, я к нему переходить не хочу. Я вообще ни к кому переходить не буду, разве что Монсеньор приедет. Настоящий.
— А тебя разве кто-то зовет?
— Нет, но ты же понимаешь…
— Что я понимаю? Погоди! Маршал пришел…
— Кто?!
— Мяк! Мя-а-ак!
Подруга вскочила и побежала к двери, за которой раздавались требовательные крики. Герард рассмеялся:
— Опять забыл про вашего зверя! Лучше бы вы его переназвали…
— Вот еще! — Сэль села, и черно-белый тут же оказался у нее на коленях. — Просто соображай лучше! Когда ты на службе и тебе говорят про маршала, ты же не думаешь, что пришел кот.
— Не думаю. Сэль, я в самом деле хочу остаться с маршалом Эмилем.
— А что, ты ему уже надоел? Ты можешь. Правда, Мелхен?
Мэллит улыбнулась:
— Надоедают противные и назойливые. Я слишком редко вижу твоего брата, он красив и приятен.
— Спасибо, Мелхен. Сэль, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Иди речь о твоей чести, я, конечно, остался бы с тобой, но Проэмперадору можно доверять. Конечно, совсем одну я тебя оставить не могу, но ведь ты теперь с Мелхен…
— Я еще и с Маршалом. Оставайся с кем хочешь, но с Монсеньором спокойнее.
Нареченный Герардом не стал возражать, однако в глазах его билось несогласие, и Мэллит думала так же — воин с лицом огнеглазого Флоха нес в себе грозу. Немногие могут мирно спать под блеск молний.
— Мелхен, — прервала молчание Сель. — А ты что скажешь? Кто из Савиньяков лучше?
— Я не говорила с тем, кого зовут Эмилем, — начала объяснять гоганни. — Младший из трех братьев вобрал в себя солнце, словно янтарь, он радует и греет; старший же подобен бриллианту, что вырезает след на сердце. Но, когда он обнажит оружие, за его спиной будет мир.
— Он хороший Проэмперадор, — подтвердил Герард. — Сэль!!!
Именуемый Маршалом уже был на столе и неспешно пробирался меж тарелок, к чему-то принюхиваясь.
— Кошачий корень! — воскликнула Селина, подхватив кота под живот, однако могучие когти впились в скатерть и повлекли ее за собой. Зазвенело: масленка стукнулась о сотейник. — Ты в подливу кошачий корень клала?
— Я не знаю всех ваших имен наших трав…
— Давай! — Рука Герарда протянулась к коту и была встречена исполненной когтей лапой. — Разрубленный Змей…
— Он такого не любит… — начала Селина. — Слышите?
