его не сожрали живьем.
Ближе к полуночи я спустилась. Ночной портье даже не поздоровалась. Мою просьбу дать нумы выполнила, но нехотя. И презрительно вздернула нос. Видимо, до сих пор злится за инцидент с сиренами.
На улице было прохладно, пахло дождем. Добравшись до Трущоб, я позавтракала баландой в бумажном стаканчике, за которую заплатила парой иголок. Влив в себя несколько глотков мерзкого пойла, я поспешила в «Хоксмур» – так арлекины прозвали постройку, охраняющую библиотеку и прилегающий к ней двор.
Оракул ждал меня за колонной, облаченный в новенькую алую тунику. Всю щеку новобранца пересекал огромный рубец. Заметив у меня стаканчик, Двенадцатый удивился:
– Ты ешь эту гадость?
Я глотнула баланды.
– А ты нет?
– Меня кормит куратор.
– Не всем повезло стать собирателем костей. Кстати, прими мои поздравления.
Мы обменялись рукопожатиями.
– Дэвид.
– Пейдж.
– Пейдж… – Темный глаз оракула уставился на меня, пока второй отстраненно кружил. – Если дама свободна, позвольте немножко выгулять вас.
– Выгулять? Как собаку?
Дэвид засмеялся, не разжимая губ.
– Идем. Если кто спросит, ты помогаешь в расследовании важного дела.
Узкими улочками мы продвигались по направлению к резиденции «Сюзерен». Дэвид был на голову выше меня, долговязый, с мощным торсом. Сразу видно, человек не голодает, в отличие от арлекинов.
– Ты не слишком рискуешь? – спросила я.
– В смысле?
– Тебе ведь нельзя общаться со мной. Не по статусу.
– Не знал, что ты такая наивная, – улыбнулся он. – Ан нет, купилась все-таки.
– А поточней?
– Обособление, номер сорок. И только оно. Вот ты считаешь, раз я получил алую тунику, то не могу общаться с тобой. А почему? Куратор тебе запретил?
– Нет, это и так понятно.
– Неужели тебе не ясно, что на этом и держится Шиол? Зомбирование, промывка мозгов. Нам старательно внушают, какие мы жалкие и ничтожные. Почему, думаешь, людей в Тауэре держат по стольку лет?
Видя мою растерянность, Дэвид покачал головой:
– Ну ты даешь! Сама прикинь, бесконечные пытки, одиночная камера, недоедание. После такого любая перспектива покажется раем.
В принципе, логично.
– Ты бы слышала надсмотрщика! Он искренне преклоняется перед рефаитами, говорит, они должны встать во главе государства.
– Но почему?
– Внушение, номер сорок. Ему основательно промыли мозги.
– Сколько он уже здесь?
– Не сказать что долго, с Девятнадцатого Сезона, но рефаитам предан как пес. Старается раздобыть им лучших ясновидцев из Синдиката.
– Выходит, он поставщик?
– Да, но не бог весть какой. Нашира не прочь его заменить на более достойного, кто смог бы острее ощущать эфир.
С языка у меня был готов сорваться очередной вопрос, как вдруг в серой дымке проступили очертания массивного округлого здания под большим куполом. Громадина стояла особняком на пустынной площади. Прямо напротив возвышалась резиденция «Сюзерен». Из окон под куполом сочился тусклый свет.
– Что это?
– Арлекины называют его «Цехом». Но выяснить, что внутри, мне не удалось. Все молчат как партизаны, и людей туда не пускают.
Дэвид прошествовал мимо здания, не удостоив его даже взглядом. Я едва поспевала за своим провожатым.
– Слушай, а зачем надсмотрщик выкуривает ясновидцев из Синдиката?
