Мордоворот удаляется.
Я грузно опускаюсь на кровать, подмигиваю резиновой голове и сжимаю кулаки на удачу.
У меня есть план. И я добьюсь его осуществления.
25. Наглядная демонстрация
Вместо ужина с задержкой в полчаса появился взбешенный карлик. На голове повязка, в руках плеть, которой он бьет направо и налево. Решетки гудят, из ковролина летят пыль и клочья.
Следом идет Мордоворот. Спокойный, но с автоматом в руках.
У входа в караулку замирает бомжеватый мужичок, который пытался стрельнуть у нас выпить, кажется, что в прошлой жизни, у озера. Тоже с автоматом в трясущихся руках.
Что-то случилось. Ноги разом делаются ватными.
Следуя от камеры к камере, надзиратели выводят узников и, наручниками сковав руки за спиной, загоняют всех в одну камеру. Первую от караулки. До этого момента она пустовала.
Если я правильно понимаю, то здесь собрали всех пленников.
«Раз, два, три…» – считаю про себя, стараясь не вертеть головой.
Всего восемнадцать человек. Я девятнадцатая. Зрительно мужчин и женщин приблизительно поровну. А вот детей нет, и это радует. Значит, остались какие-то человеческие чувства в гнилых сердцах. Или все прозаичнее – просто дети не подходят под их цели.
Заставив всех сбиться у стенки, Господин Кнут входит в камеру.
– Вы меня расстроили, – нервно восклицает он. – Вы – все. Поэтому – как бы мне это не было неприятно – сейчас мы все дружно отправимся в Музей непослушания. Вы своими глазами сможете увидеть, куда приводит человеческая глупость.
Откинув ковер на задней стенке, он толкает узкую дверь. Сколько мимо ходила, никогда внимания не обращала. Считала, что раз обстановка одинаковая, то и камеры идентичны. Оказалось – нет. Сколько еще неизвестных мне ходов скрывает это подземелье?
– Пошли! – визжит карлик.
Плеть взлетает к потолку и со звонким шлепком опускается на спины.
– Пошли, бегом!
Мы, словно стадо, устремляемся вперед. Наступая на пятки, отталкиваясь локтями, глотая ругательства.
По длинному сырому тоннелю, который-то и коридором язык не повернется назвать.
– Бегом!
Кто-то спотыкается, падает. Я чувствую мягкую плоть под пяткой. Но остановиться не могу. Пальцы стальной хваткой впиваются в щиколотку.
Рывок. В спину толкают. Охнув, лечу с грацией пингвина. И столь же предсказуемо приземляюсь плашмя. Сверху, выдавливая из легких остатки воздуха, рушится огромная туша.
– Встать, встать! – осыпает упавших ударами плети карлик.
Помутившееся сознание не сразу осознает, что расплющившая меня тяжесть исчезла.
Чьи-то пальцы рывком поднимают на ноги и поддерживают, пока меня качает из стороны в сторону.
– Вперед!
Плеть обжигает руку.
Дернувшись, делаю шаг. Ведет в сторону, перед глазами пляшут разноцветные разводы. Чудом удержав равновесие, спешу переставить ногу, вторую…
Еще одна дверь, за которой нас ждет небольшая комната. Одна из ее стен представляет собой ряд составленных боками шкафчиков для переодевания. Такие раньше у нас в школьной раздевалке были. И в бассейне, куда я по абонементу плавать прошлой зимой ходила.
Немного в стороне от шкафчиков стоят Призраки, нацелив на нас автоматы.
Непроизвольно подаюсь в сторону. Мелькает мысль: «Что же случилось?»
Вернуться в коридор не позволит плеть карлика и Мордоворот, замерший в проеме.
Из-за спин Призраков выступает могучая фигура Великой Екатерины.
Как это она своими двумя соизволила прийти?
– Добро пожаловать в мой Музей неповиновения, – скрипит Старуха, разведя руки. Драконы на халате изгибают шеи.
Плешивый Призрак щелкает выключателем. В глубине шкафчиков вспыхивает голубой свет. Дверцы отсутствуют, и содержимое сразу бросается в глаза.
Зажав рот ладонью, с ужасом смотрю на большую стеклянную бутыль, в которой плавает голова. Длинные светлые волосы, распахнутый рот, белесые волокна на месте порванных сухожилий. Отчего-то сразу понимаю, что голова настоящая, а не очередной Вольдемаров муляж.
