– Волосы вроде темные… Больше ничего не видел, так ведь и недолго я на них смотрел – они к своим побежали!
– К своим? – Молодой человек с удивлением вскинул брови. – Это как понимать – к своим? Откуда ты это знаешь?
– Да видно было… Корабль в бухте был, и с него лодка… или – к нему, с берега плыли… не помню точно. Так с нее женщину эту заметили… или она первая помахала. Грудь так прикрыла, ребенка за руку взяла… А ее с лодки окликнули. И она радостно так отозвалась, побежала навстречу.
– Та-ак… дальше что?
– А ничего, господин. В лодку села, да к кораблю они и поплыли. Во! На плечи ей что-то накинули… ну, те, кто в лодке…
Александр шумно вздохнул:
– Поня-а-атно… То есть ничего не понятно. И с чего она к лодке побежала? Гм… А что за корабль был? Большой?
– Да не особенно, – Заиз пожал плечами.
– А как выглядел?
– Да я не могу рассказать… Нарисовать если только.
– Нарисовать?
– Ну, вон, на песке… Рисовать? – парнишка почему-то посмотрел не на своего собеседника, а на старшого.
– Рисуй, – махнул рукой тот. – Только быстрее, некогда нам тут с тобой.
– А я сейчас, сейчас… пойдемте.
Они спустились на пляж, к морю, Заиз встал на коленки, подобрал раковину…
Надо сказать, рисовал он довольно умело – этакий местный самородок, неожиданный в здешних местах. Оп – провел линию – борта, а вот мачты… паруса… Черт побери! Саша глазам своим не поверил, хотя, признаться, в глубине души что-то примерно такое и ожидал. Еще бы! Парнишка-то изобразил на песке типичную гафельную шхуну. Во всех подробностях такелажа.
Глава 19. Пастырь
…ваш соратник —
не простолюдин…
…кровь благородная
видна по выправке!
Девушки вовсе не казались испуганными – смуглые лица их большей частью не выражали вообще никаких эмоций. Просто усталость, просто потухшие глаза, устремленный в землю взгляд.
– А ну-ка, подними голову, дура! – каркающим голосом произнес низенький противного вида старик с плешью почти во всю голову.
Огромную отороченную мехом шапку он снял и крепко держал в руках – видать, прятал в ней золотые монеты, опасаясь, что здесь, в рыночной толчее, ушлые воришки живо срежут с пояса кошель. Да и то сказать – кто же в кошельке деньги носит? Особенно – в таких местах? Так, если только всякую мелочь.
– Хозяин! Эй, хозяин! – старик громко позвал высоченного бородача в длинном плаще, который, однако, на его фигуре смотрелся куцым. – Хозяин! Эй, уважаемый?
– Что тебе, любезнейший господин?
– Пусть эта рабыня поднимет голову… Да-да, вот эта! Ишь, упирается, словно лошадь. Она что у тебя, непослушная?
– Да что ты такое говоришь, уважаемый?! Это же сама покорность. Смотри, какие у нее ласковые глаза… Как у стельной телки! А грудь? Грудь какая! – Продавец без всякого смущения рванул на девчонке рубище, обнажив грудь и спину. – Потрогай… Ну, как?
– Гхм, гхм, – покашлял старик. – Не очень-то она и упруга.
– Ха, не упруга? Очень даже упруга, вот, смотри! – Работорговец принялся мять соски невольницы с такой силой, что бедняжка даже застонала и попыталась отстраниться, однако – куда там! Торговец делал все, чтобы подороже и поскорее продать свой товар. – Ну – как тебе? Глянь, какая стройная! Вот… – быстрым жестом купец сорвал с девушки последние остатки одежды, похлопал несчастную по бедрам и ягодицам. – Красота!
– Какая-то она сутулая… и худая, – проведя пальцем по позвоночнику невольницы, недовольно произнес плешивый. – Вон, ребра торчат! Это ж ее
