Привечая изгоев, сколотил ватажку из трех десятков татей. А вот смотри ж ты, отлаженный механизм дал сбой, нарвались-таки на жирную добычу, укусили, а загрызть не смогли. Купец-то видать подставным был. Теперь Булыга мертв, а все, что осталось от шайки – восемь человек да он, Осташ. Повезло, они-то как раз и не принимали участие в последнем грабеже, кроме Осташа да Измора. Вот и решил Осташ увести остатки ватажников к границе, зализать раны и пережить травлю, если таковая случится. Неподалеку от сего места, на старой заброшенной смолокурне, было у них тайное лежбище, как раз на такой случай.
Из избы вышли двое грабителей, несших мешки, привезенные Монзыревым и Мишкой, и кое-какую домашнюю утварь, без зазрения совести взятую у бабки. Ленка, озираясь на пришлых, жалась к старушке. Из-за избы еще один появившийся бородач вынес на плече десятилитровый бочонок, поставил его рядом с лавочкой.
– Что в нем? – спросил Осташ.
– Вино ромейское, еще в прошлый раз боярином Гордеем пожалованное. Оно у меня для травяных настоев.
– А ну, Челкаш, открывай.
Верхнее кружало очень быстро поддалось ударам топорика. Духмяный запах напитка распространился вблизи бочки.
– Помянем атамана. Эй, девка, корец тащи. И одежку какую свою возьми, с нами пойдешь.
– А ты у меня спросил, добрый молодец, согласная ли я внучку с тобой отпустить? Да и для какой она тебе надобности? Мала ведь еще совсем.
– Молчи, бабка. Я беру все, что могу взять. Пригодится девка, а тебе, старая, она без надобности, и без нее проживешь.
– Да ты все одно, что печенег. Они приходят грабить, и ты с этим сюда явился. Как бы ни пришлось потом жалеть о содеянном.
– Пугаешь?
– А это, как сам понимаешь.
– Ну-ну! Где там малая, – глянув недобрым взглядом на бабку, произнес: – Пусть и не думает спрятаться. Я из тебя, карга старая, в таком случае ремней с живой нарежу.
– Да это ясно.
Вышедшая Ленка подала корец. Бабка Павла перехватила его на ходу.
– Сама уж угощать буду, – сказала.
Шагнув к бочонку, неуловимым движением руки сделала пасс и время для всех, кроме нее и Ленки, будто остановилось. Разбойники застыли в тех позах, в которых находились до бабкиного жеста. Ленка во все глаза смотрела, как ведунья, наклонившись над душистой красной жидкостью, залепетала. Слова четко произносились и будто бы ложились на божественный напиток:
Бабка плюнула в бочонок.
– Слюной запечатываю, словом закрываю. Да будет так!
Бабка взмахнула рукой, и все будто оттаяли. Зачерпнув корцом вино, протянула Осташу.
– Угощайся, новый атаман. Теперь ты хозяйствовать на дорогах будешь.
Взяв в руки корец, Осташ подозрительно глянул на бабку, но жажда власти и охота выпить поборола осмотрительность. Приложился. В пять больших, жадных глотков опорожнил немаленький корец. Вытерев рукавом капли на усах и бороде, передал корец другому подельнику.
– Ну, пожалуй, и мы за нового атамана выпьем, – поднял кверху наполненный корец Жирох. – За то, чтобы удача не покидала тебя, Осташ.
К бочонку приложились качественно, и в скором времени он опустел. От выпитого вина настроение у всей ватаги явно пошло на поправку. Потеря атамана и большей части банды уже не казалась трагедией. А люди, что ж, новых навербуют. На Руси много изгоев, лишенных всего.
– Стемнеет скоро. Ехать отсюда пора, до смолокурни к утру доберемся. Девку с собой! – распорядился Осташ, уже полноправно командуя ватагой.
Ленка бросилась обнять бабку.
– Не переживай, милая. Все будет хорошо, уж ты мне поверь, – положила на голову ладонь девушке, произнесла напевно, скороговоркой:
– Брось колдовать, ведьма! – Замахнулся плетью на ведунью Осташ.
Та будто и не заметила намерений нового атамана. Поцеловала Ленку в теплую макушку, слегка оттолкнула от себя, улыбнулась.
– Иди и ничего не бойся.
– Да.
Будто сомнамбула, Ленка залезла в повозку и уселась у задка. Перед ней лежало тело убиенного атамана Булыги. Вздрогнула от легкого прикосновения
