виновата в том, что нас с Акрамом соединила судьба, а своего я отдавать не намерена!»
Она улыбнулась и качнулась в сторону принца. Тонкие одежды шевельнулись, глаза Акрама загорелись странным блеском, в котором принцесса узнала начало разгорающейся страсти. Вряд ли муж был прошлой ночью у своей наложницы, поняла молодая женщина, иначе Дилия не рыскала бы по ее покоям в поисках любовника. В таком случае ей было все равно, где пропадал мужчина, если, конечно, у него здесь нет еще пары-тройки красавиц в запасе, кроме нахалки Дилии.
Тахира размышляла, не сказать ли сейчас мужу о проделке его наложницы, но после решила повременить.
«Сперва мне надо, чтобы он был доволен мной!» – сказала себе принцесса. У счастливого и довольного мужчины всегда легче потребовать нужное.
– Мой господин! – Тахира сделала еще один шаг к мужу. Акрам заметно напрягся, ожидая, что последует дальше. – Я надеюсь, мой повелитель останется на всю ночь, – проворковала Тахира, удивляясь сама себе. Впервые на ее памяти приходилось говорить подобным тоном. Но уж очень хотелось продолжать тренировки и верховую езду. Клетка, в которую засадили принцессу, пусть и золотая, ее совсем не устраивала.
«Мне надо подстроиться под правила моего мужа, но так, чтобы они подходили мне самой, – решила она, – а для этого правила нужно немного изменить… совсем чуть-чуть!»
– Я останусь! – проговорил уверенно Акрам, заметив, как принцесса стала снимать с себя лепестки воздушного наряда. Блеск в его глазах разгорелся сильнее, и мужчина не шагнул, а, скорее, рванулся к жене, подхватив ее на руки и увлекая на ложе. Осторожно опустил, нависая на согнутых руках. Тахира, улыбаясь, посмотрела в глаза мужу и подняла руки, обхватив Акрама за шею.
– Мой повелитель, – шепнула она, и Акрам сдался во власть ее чар.
Глава 8
Утром все прошло, как и прежде. Однообразность, по всей видимости, решила сопутствовать нам всю дорогу до самой границы. Я снова сидела в паланкине, вспоминая окончание нашей ночи с Шаккаром. Все было более чем прекрасно. Я воспарила! Я поняла, что значит для мужчины столь тесный физический контакт, и меня радовала возможность пленить мужа. Кажется, на такой соблазн он поддавался с охотой!
Этим утром я проснулась в его объятиях, и после мы вместе искупались в лохани. Одно только меня удивило и несколько насторожило – Шаккар забрал с собой меч. Он поднял его с ковра перед купанием и осмотрел, при этом брови мужчины сошлись на переносице, и я было решила, что каким-то образом прогневала своего повелителя, но нет. Принц ничего мне не сказал, только прихватил с собой, уходя, дорогой клинок. А я-то хотела вернуть его с благодарностью Аббасу! И как теперь объяснить, что меч у Шаккара? Хотя тут в принципе объяснение было, и достаточно простое…
День по-прежнему был душным. Я то и дело прикладывалась к горлышку глиняного кувшина, что время от времени следующая за паланкином рабыня наполняла снова. Духота и пыль, так и норовившие пробраться под занавеси, измучили меня, и к середине дня я сама себе напоминала вареную рыбу – вялая, безынтересная.
Первый привал сделали у рощи с низкорослыми деревьями, что стояли, пригибая к земле свои тяжелые ветви с еще зеленой, но уже тронутой отсутствием дождей листвой. Именно тогда, в тот день, у меня и появилась новая рабыня, служанка, что перекочевала ко мне из шатра Сарнай. А случилось это вот так.
Я сидела под тенью дерева, вытянув усталые ноги. Рабыня унесла остатки еды. Паланкин стоял, а воины отца отдыхали в тени, лошади паслись, отыскивая среди сухой травы остатки зелени, когда я услышала чей-то сдавленный крик и встала, чтобы посмотреть, кто это так надрывается.
Крик повторился и донесся откуда-то неподалеку. Я сама не знаю, что именно толкнуло меня пойти на этот зов, то ли боль, которой он был наполнен, то ли какая-то сдавленная тоска, пронизавшая воздух, а может, просто равнодушие окружающих. Никто, кроме меня, не отреагировал на эти звуки, а я направилась вперед, обув ноги в туфли. Обогнув несколько груженых телег, увидела неприятную картину, а именно – первую жену, что избивала ногами какую-то старуху в тряпках. Женщина скорчилась на земле. Лицо ее было разбито, а тело наверняка изуродовали синяки и ссадины – била Сарнай жестоко.
– Убью собаку! – холодно произнесла воительница и снова нанесла удар, от которого старуха еще сильнее сжалась и заскулила, перестав вопить.
Я огляделась. Рядом находились воины Шаккара, но ни один из них даже глазом не повел, глядя на зверство первой жены. Нет, у нас во дворце слуг наказывали и тоже били. Помнится, плетьми отхлестали одну из рабынь. Десять ударов за неповиновение… Нас, детей, заставляли смотреть на это. До сих пор осталось в памяти то, как появлялись на голой женской спине длинные кровавые полосы. Я же сама никогда рабов не обижала. Голос повысить могла, как же без этого, да и ситуации бывали разные, но вот чтобы бить?!.
– Как ты посмела испортить мою одежду?! – не унималась меж тем Сарнай. Она еще не видела меня, а может быть, делала вид, что не видит. Кажется, воительнице все равно, смотрят на нее в этот момент или нет. Она считала себя в своем праве наказать принадлежавшего ей раба. – Я долго терпела твою неуклюжесть, старая карга! – Я сделала шаг вперед, слушая голос первой жены, а сама не отрываясь смотрела на скрюченную фигуру старухи. – Но всему наступает предел. – Звук трения стали о ножны, и я увидела, как Сарнай достает свой меч – как и Шаккар, будучи женщиной-воином, она была опоясана оружием.
Не вмешаться я не могла, понимая, что сейчас Сарнай лишит эту беднягу жизни.
Стоило повелительнице вскинуть руку, как металл сверкнул на солнце, отбросив луч прямо мне в лицо. Я решительно шагнула к Сарнай, протягивая
