Огонь всегда завораживал принца. Танец пламени, этот жгучий цветок, яркий, словно сама жизнь, привлекал его, манил погрузить руки в оранжевое безумие. В распускавшемся огне цвета заката, что предвещает ветер, Шаккар видел нечто невообразимое… Так было раньше. Сегодня же он не видел ничего, кроме своей жены…
«Майрам!» – мелькнуло имя принцессы. Шаккар проговорил его мысленно, смакуя, как дорогое вино, как самый сладкий плод.
Едва увидев ее тогда, в первый раз, принц не обрадовался подобному браку. У него уже была Сарнай, которую Шаккар любил, но не так, как мужчина должен любить женщину.
Она когда-то спасла его жизнь. Она всегда была рядом и подставляла плечо в трудную минуту. Она была опорой, на которую Шаккар мог опереться, но не давала его сердцу такого томления, а телу такого наслаждения, какие дала молодая вторая жена. Неопытная в ласках, с наивным, почти детским взглядом огромных глаз, с ее страхом перед ним, что отступал постепенно, шаг за шагом, обнажая тонкую и добрую душу, открывая для мужчины страстную и любящую женщину. Шаккар познавал любовь, еще не понимая, что это происходит с ним. Разве мог подумать сильный воин о том, что какая-то слабая женщина затронет его сердце так глубоко? Теперь, сравнивая, он понимал – то, что было между ним и Сарнай, это просто страсть, похоть, причем обоюдная. Они друг друга не любили никогда, причем Сарнай всегда это говорила прямо. В вопросах отношений женщина-воин была прямой и честной. Она дарила Шаккару свое тело, но никогда не открывалась так, как это делала Майрам.
– Я думал, ты сейчас у Сарнай! – Голос Аббаса, возникшего словно из ниоткуда, заставил принца вскинуть голову. Аббас подкрался незаметно, умело прошел по мокрой после ливня траве, скрадывая шаги. Появился рядом, вынырнув из темноты. Черный силуэт. Высокий, загорелый, красивый!
Шаккар вспомнил о клинке, но ничего не сказал брату в этот раз. Подобный разговор будет иметь место позже. Не здесь и не сейчас.
– Садись! – кивнул принц, и Аббас опустился рядом, сложив циновку вдвое – от земли еще пахло сыростью и тянуло холодом. Завтра взойдет солнце и высушит своим жаром напитавшуюся дождем землю, но еще нескоро на ее поверхности снова появятся трещины.
– Я не пошел к Сарнай, – ответил Шаккар. – Мне надо подумать!
Аббас кивнул, словно понимал, о чем речь. Он только недавно встретил воительницу у ее шатра – женщина выглядывала Шаккара. Ждала, ведь это по праву была ее ночь. Повелитель должен делить свои ночи поровну между женами, таков закон. Потому Аббас немного удивился, заметив фигуру брата, склоненную у огня. Не удержался и подошел, сел рядом, завел разговор. Что бы ни связывало Аббаса с Сарнай, Шаккара он любил, при этом понимая, что в какой-то степени предает, когда вступает в связь с его первой женой.
– Что заставило тебя задуматься? – не удержался от вопроса молочный брат.
Шаккар даже не взглянул на него, продолжая смотреть в пляшущее пламя, и неожиданно Аббас сам понял причину его размышлений. Понял и вздохнул, догадываясь, что сам Шаккар еще не совсем принял то, что сейчас прочувствовал его брат.
– Как все сложно, – произнес Аббас вслух.
– Мое сердце горит, – ответил принц.
– Это же хорошо! – Брат улыбнулся.
– Непривычно, – ответил Шаккар. – Мудрец Давлат, которого я помню не так хорошо, как его изречения, говорил, что любовь делает нас слабыми и слепыми. Но она же источник счастья и жизни на земле! – Мужчина вздохнул.
Аббас ничего не сказал, только усмехнулся, соглашаясь со словами брата.
Как неожиданно они вспомнили о Давлате! Сколько воды утекло с тех самых пор, когда он покинул Вазира, забрав с собой часть его людей. Где они теперь, ведают только боги. Да и не это сейчас важно, не это мучает Шаккара. Аббас понимал, что его брат, его принц думает о молодой жене, еще не догадываясь, что Майрам – подарок богов для принца.
– Я иду спать! – сказал Аббас, вставая. – Завтра продолжим путь.
– Иди, – кивнул ему брат, а сам остался у огня, понимая, что в шатер первой жены сегодня не придет.
Ночь смотрела на спящую землю сияющими звездами. Тучи уносились прочь, оставив над обозом только чистое небо. Где-то вдалеке гремел гром, и его отголоски заставляли лошадей всхрапывать и водить ушами. Шаккар сидел у костра еще долго, а затем встал и пошел сам не зная куда… и только позже понял, что ноги принесли его к шатру маленькой лани по имени Майрам.
Шаккар несколько долгих мгновений стоял у входа. Его руки сами потянулись к пологу, но мужчина так и не поднял его, не вошел внутрь. Развернулся и направился прочь, почти сорвавшись на бег…
…Эту ночь Шаккар провел у костра, так и задремав сидя, словно простой воин.
Большой дворец просыпался. Потягивался ото сна. По огромным залам пролетел ветерок, тревожа тонкие завесы в спальнях. Само здание вздохнуло и открыло глаза-двери, наполняясь тихим шумом множества шагов.
Первыми вставали рабы. В их обязанности входило приготовление еды господам. Сонные, они спешили на половину дворца, где внизу, во дворе, располагались кухни. В огромных чанах, начищенных еще вечером до сна, закипала вода. Люди бегали по двору, суетились…
Тонконогая маленькая птица с длинным оранжевым клювом проскакала по крыше и посмотрела вниз с истинно птичьим равнодушием. Она встречала рассвет. Ждала, пока поднявшееся солнце не наполнит светом и теплом землю. Но внезапно птица замерла, застыла, напуганная появлением черной точки
