– Что ты хочешь сказать?! – с вызовом посмотрела на него жена.
– Я говорил тебе, что он опасен. Не трогай его пока.
– Хороши же у нас дела в доме, коль рабам позволено не повиноваться господам! – фыркнула выведенная на чистую воду бестия и стремительно ушла прочь с оскорбленным и обиженным видом. Партакл настолько устал, что даже не пошел с ней мириться, заснув прямо в большом гостином зале на удобных подушках.
На следующее утро вельможа нашел свою жену примеряющей новые наряды. Та по-прежнему злилась на него.
– Дорогая, ты когда-нибудь бываешь довольна?
– Бываю, – зло отвечала та, фыркая на непослушную ткань и на желающую но не решающуюся помочь ей рабыню.
– Я что-то забыл о таком счастье.
– Не мудрено, если постоянно все делаешь мне наперекор.
– Ладно! Хватит шипеть! – слегка прикрикнул на нее супруг, – Я вижу ты так и не нашла подход к новому рабу…
– Я уже сказала, что надо с ним сделать!
– Это всегда успеется, а пока он нужен мне для другого…
– Для чего же?
– Пошла вон, – шикнул Партакл на рабыню и та мгновенно испарилась. Калиархара уже с интересом обернулась на него – она очень любила все таинственное и запретное.
– На совете все идет преотвратно… Если не станет одного человека, то думаю, все наладится.
– Хм, – кивнула, поняв его мысли жена, – Но он хромает… Не подведет ли тебя его рана?
– Сильно хромает? – недовольно нахмурился Партакл.
– Посмотри сам, – пожала плечами красотка.
– Хорошо, – пойду к нему сам, чтобы не смог притвориться.
Нартанг сидел на пороге своей каморки, когда заметил приближающегося вельможу.
Он чуть заметно ухмыльнулся и остался сидеть.
Партакл быстро подошел к нему. Приветствовать первым он не привык и ждал от воина хоть каких-то слов, но их так и не последовало. Начиная немного раздражаться неподвижностью и немотой своего нового подопечного, Партакл нахмурился, но перешагнув через себя, обратился к «истукану»:
– Как твоя нога, Нартанг?
– Заживает, – бесцветно ответил тот, продолжая буравить вельможу изучающим черным глазом.
– Сможешь сражаться, как прежде?
– Смогу, – вмиг поднялся воин – он никак не думал, что так скоро получит шанс на освобождение.
– Не на боях… – немного замялся Партакл, не зная с чего начать.
– Мне все равно.
– Хорошо, – приободрился вельможа, – Нужно будет убить одного знатного человека.
Его охраняют. Нужно будет убить и охранников. Сможешь?
– А если смогу – будем в расчете? – задал один волновавший его вопрос Нартанг.
– Если сделаешь, что говорю – можешь ко мне даже не возвращаться.
– Когда идти?
– Я скажу когда.
– Хорошо, – кивнул воин – настроение у него поднялось – дела складывались неожиданно хорошо.
Однако Партакл ушел и долго еще потом не появлялся с момента их разговора. Идти к нему самому Нартанг не видел смысла и мучался ожиданием. Десять дней прошло с того дня, как он вышел из темниц арены, а промелькнувшая тень освобождения вновь растворилась в аллеях тенистого сада Партакла.
– Где же твой джин, Кариф?! Растворился в пустынном мороке?! – подкалывали друзья захмелевшего торговца, который заявился к ним в богатых одеждах в сопровождении двух здоровых смуглых рабов, тоже разодетых в добротные одеяния, теперь сопровождавших его повсюду.
– Я его хорошо продал – он мне надоел. Больно страшная рожа! Зато теперь спокойно могу ходить по улицам – вот купил двух дриунов – такие же могучие, но зато преданные, не в пример тому бешеному! – напыщенно важно отвечал Кариф.
– Ну, ну, – кивали слушатели, улыбаясь – они-то помнили чудовищную силу Нартанга и хорошо понимали, что эти двое так же беззвучно полегли бы от его руки, случись воину появиться, чтобы напасть на своего бывшего владельца. Только где теперь удивительный боец никто так и не допытается у вруна- Карифа – это они тоже хорошо понимали, – Ну, ну, Кариф. Конечно…
Теперь Кариф уже не закупал товаров и не собирал караван – он шел во дворец к калифу, чтобы купить у него титул шейха, который так и не носил еще по причине своего происхождения и чрезмерной жадности, накапливая все большие и большие богатства. Теперь же он обладал огромными деньгами, на которые не только можно было отстроить настоящий дворец и стены, но и наполнить его всякими чудесными вещами и хорошими рабами.
Он жил невдалеке от Города Солнца и поэтому должен был идти к калифу Сухаду, как правителю земель. Вчера он запросил дозволения предстать перед правителем со своей просьбой и теперь спешил к назначенному времени.
Торговец переминался с ноги на ногу в комнате перед дверьми в зал приемов.
Дорогие неудобные туфли нещадно давили его пухлые ноги, расшитый золотом халат плохо пропускал воздух, вызывая испарину, но он все же держался, воодушевляемый своей целью, которая вот-вот должна была быть достигнута.
– Входи! – торжественно распахнул двери визирь – сегодня он смотрел на Карифа по-другому, не как когда тот являлся простым торговцем.
Кариф встрепенулся и вошел в зал, где на своем троне уже сидел Сухад.
– Мой высокочтимый повелитель! – поклонился Кариф, подходя к калифу.
– Приветствую тебя, Кариф, – кивнул ему в ответ правитель, – Я получил вчера твою просьбу и твое золото, но пока я еще не принял решения.
– Мой повелитель?! – растерянно посмотрел на него торговец – он внес в казну города вчера чуть ли не в двое больше обычного, чтобы уж наверняка быть уверенным в своем успехе.
– Скажи Кариф, неужели все эти деньги ты заработал одной торговлей? Тогда поистине наши земли могут гордиться таким удачливым сыном Солнца! Ведь ты знаешь, что должен подтвердить, что у тебя есть еще десять таких же частей, что ты внес вчера в казну, и ты будешь содержать на них небольшой отряд защитников, а также приумножать свое достояние?
– Конечно, о высокочтимый Сухад! Я все это знаю и все подготовил. Я долго странствовал, во всем себе отказывал, считал каждый медяк – и вот теперь я могу с гордостью объявить, что могу сделать все, что велит обычай! Не скрою, что большую часть этих денег выручил я с небезызвестного тебе бойца, именуемого Нартангом, которого ты не велел мне больше выставлять в твоем городе, о великий.
Теперь же я продал его в далеком и чужом городе и могу спокойно вздохнуть – ибо враждебный нрав его не давал мне расслабиться и на миг.
– Так ты продал его? – прищурился Сухад, вспоминая слова воина о договоре с торговцем о свободе по его сотой победе над противником в боях. Калиф уже оплакал свою неверную любимую, уже перегорел ревностью и ненавистью к воину, и нередко вспоминал его теперь, потому что увидел в нем человека, одаренного многим и чистого духом.
– Продал, великий, – кивнул Кариф.
– Почему же не продал мне? Я же предлагал тебе, помнишь? – не меняя тона, продолжал Сухад.
– Мой повелитель, он не стал бы служить тебе! Он одержал столько побед, что я уже не мог держать его, а никто кроме меня не мог управлять им так, чтобы он делал что-то по собственной воле, – начал оправдываться торговец, не понимая, почему великий калиф интересуется его рабом, – Поэтому я продал его на тяжелую работу в рудники – там крепкие цепи и прочные кнуты, – хихикнул он, – Там его нечеловеческая сила будет как раз к месту!
Калиф молчал. Он смотрел на человека, ползущего на более высшую ступень любыми силами и не
