Эгоисты, подобные Джастину, могут быть невероятно обаятельными, и в течение примерно двадцати минут он демонстрировал нам троим свои лучшие качества, но, как только появились Спенсы и Гаварды, полностью переключил внимание на Юки. С этого момента и до самого конца вечера он, можно сказать, монополизировал ее. Трудно сказать, он ли заворожил ее или она его, но между ними определенно проскочила искра взаимной симпатии. Должен признаться, что поначалу это меня задело, однако я ничего не предпринимал, чтобы помешать им – в некоторой степени из-за того, что мое вмешательство возбудило бы подозрения Даниэль. Кроме того, я никак не мог решить, как именно поступить: предостеречь Джастина относительно Юки или наоборот.
Когда гости разошлись, я сказал Даниэль: «Ну, как будто все прошло неплохо». В другое время это банальное начало послужило бы отправной точкой для обсуждения наших гостей и отношений между ними. Такие беседы мы с Даниэль пока еще с удовольствием поддерживали, но на сей раз жене не хотелось перемывать ничьи косточки. Довольно резким тоном она попросила помочь ей лечь. Мне было любопытно, в чем тут дело, но не хотелось ее раздражать.
Устроив Даниэль, я прошел к себе в кабинет, чтобы в одиночестве выпить заключительный стаканчик виски. Часто мне кажется, что самое лучшее в приемах гостей – тишина, наступающая после. За окном в темноте прокричала сова. Я чуть не подскочил и неприятно удивился собственной взвинченности: нервы были напряжены до предела. Взяв в руки подарок Юки, я стал листать страницу за страницей.
Пьесы театра Но не очень похожи на драмы в нашем понимании. Они состоят в основном из повествования и режиссерских ремарок, перемежающихся стихами, песнями и танцами. На взгляд западного читателя, они больше походят на ритуальное действо или богослужение с возгласами и лирическими вставками и, несмотря на довольно легковесные сюжеты, отличаются большой выразительностью. Действие происходит словно во сне, все кажется таинственным и зыбким. Жестокость и грубость, порой свойственные им, их ничуть не портят и даже прибавляют очарования.
Я рассеянно переворачивал страницы и с удивлением узнал в одной иллюстрации картину, висевшую на стене у Юки. Гравюра была не цветной, а черно-белой, все линии толще и грубее, и все же это было то же изображение. Старик, подметающий опавшие листья за прудом. Серпантин извилистых черных морщин на лице, просто, но выразительно передавал и возраст старца, и его душевные муки. На ветвях дерева, склонившегося над прудом, висел предмет, похожий на тамбурин.
На соседней странице размещалось начало пьесы под названием «Ая-но Цудзуми, парчовый барабан». За списком действующих лиц была первая реплика персонажа, обозначенного как СУДЕБНЫЙ ЧИНОВНИК (ваки):
«Перед вами чиновник из Дворца Луны, что в провинции Чукудзэн. Позвольте мне поведать вам историю этого места. Давным-давно во Дворце Луны, окруженном чудесным садом, жила прекрасная принцесса. Старик-садовник часто приходил сюда и подметал опавшие листья вокруг Лаврового Пруда. Однажды он встретил здесь принцессу и воспылал к ней страстью. Старик был очень глуп, потому что однажды не сдержался и осмелился признаться принцессе в любви, но она была рождена от духа воды, и потому у нее не было сердца, а когда она оставалась одна, у нее не было и лица. Принцесса как будто сжалилась над стариком. В ветвях лаврового дерева у пруда она повесила барабан и сказала, чтобы он бил в барабан, когда захочет ее увидеть. Барабанный бой донесется до Дворца Луны, она услышит и придет. Но, когда старик попытался ударить в барабан, оказалось, что принцесса зло над ним подшутила. Вместо кожи барабан был обтянут парчой и потому не издавал ни звука. Напрасно старик снова и снова бил в барабан. В конце концов он сошел с ума от отчаяния и бросился в Лавровый Пруд. И теперь его злобный дух бродит вокруг Лаврового Пруда, страдая от невыносимых мучений, а те, кто приходит сюда ночью, слышат, как в голове у них стучит парчовый барабан».
Остальная часть текста была, как мне показалось, разработкой этой странной короткой истории, совсем не выразительной, не считая нескольких стихотворных фрагментов, исполняемых хором:
Той ночью я долго не мог уснуть, все думал о прочитанном, об этом странном, необычном сюжете. История не выходила у меня из головы, несмотря на ее жестокую бессмысленность, а может быть, именно из-за нее. В беспокойных снах я, казалось, постигал что-то важное, но когда просыпался, оно ускользало. В конце концов я не выдержал и решил вставать.
Лаура была очень довольна тем, что ее покормят раньше обычного. Нежно потершись мордочкой о мою руку, она нетерпеливо тыкала носом пакетик корма, который я открыл. Я вышел в гостиную, решив прибраться после гостей. Подойдя к окну, я открыл шторы.
Трава была мокра от росы. Край солнца едва показался над горизонтом в тонкой облачной дымке. Туман над озером, будто скопище привидений, свивался в причудливые фигуры. Я – да, признаю – надеялся снова увидеть, как обнаженная Юки погружается в воды озера, но ее не было. Конечно, не было! С чего бы ей там быть? Глупейшая мысль.
На берегу пруда я увидел фигуру, но полностью одетую и принадлежавшую мужчине. Сразу узнать его мне не удалось из-за тумана. Человек расхаживал вдоль берега, сунув руки в карманы и приподняв плечи. Какой-то странный нарушитель границ. Что он здесь делал? Ждал кого-то? Я сходил за очками и всмотрелся снова. Теперь я ясно видел, что это Джастин.
Видя, как этот бездельник, мнящий себя художником, спокойно вышагивает по моей земле, я вспыхнул от гнева. Я даже собирался спуститься и вежливо (разумеется!), но твердо его отчитать, но в это время Даниэль окликнула меня из своей спальни. Проделав все обычные процедуры, я вернулся в гостиную, но Джастина уже не было.
Несомненно, между ним и Юки что-то происходило. Я часто видел, как Джастин шагает по тропинке к ее коттеджу. Если я махал ему или окликал, он
