– Летние санки. Это ж не зимние, рабочие. Те куда хочешь домчат.
Санки с аквафобией. И ступы с аквафобией. Похоже, они какие-нибудь дальние видовые родственники.
Инспектор, который, с тех пор как мы ступили на землю, все пялился в свой телефон, сказал раздумчиво:
– Хочешь по морю, хочешь по суше.
– До виллы «Белладонна»? – спросила я.
– Угу.
– Жаль, что не могу вас подвезти, – грустно сказал Николай. – На этот раз у меня только одноместный транспорт. – Он открыл чемодан, достал оттуда потертые рыжие ботинки, поставил их на асфальт перед собой и стал расстегивать сандалии.
Зачем ему переобуваться? В ботинках будет жарко.
Я догадалась повернуть перстень. Разумеется, это были вовсе не ботинки! А коньки. И не на колесиках. А настоящие зимние коньки с лезвиями. Причем ярко-красного цвета.
Николай всунул ноги в коньки и стал зашнуровываться.
– А как же в них? По асфальту? – изумилась я.
– Летучие, – махнул рукой инспектор.
– Абсолютно верно, – кивнул Николай, поднялся – лезвия скрежетнули об асфальт – и неуклюже шагнул к Орхидее, металл высек искры.
– Орхидеечка, ну, я полетел. Позвоню, как смогу.
– Хорошо. – Орхидея протянула ему руку, Николай нежно взял ее в ладони, поцеловал и с сожалением отпустил.
– До встречи, – пробасил он, потом повернулся к нам и сказал: – Пока, ребята!
Я и Бондин дружно проговорили «Пока, Николай!», а Орхидея послала воздушный поцелуй.
Николай легко, будто бабочка, взлетел прямо с места, набрал скорость и уже через несколько секунд скрылся из виду за городскими строениями.
Парочка редких прохожих вдалеке не обратили на полет мужчины в коньках никакого внимания. А мне было абсолютно пофиг, подо что на этот раз замаскировался очередной магический летун.
– На виллу пешком пойдем? – спросил Бондин.
– А сколько до нее? – спросила Орхидея, заглядывая в экранчик инспекторского телефона.
– Восемь с половиной километров, – сказал, пожимая плечами, Бондин. – По пересеченной местности.
– Я так понимаю, – сказала Орхидея, – что только мне одной не все равно, что мы туда доберемся к завтрашнему утру. – И она посмотрела на меня: – Мы опоздаем на свадьбу.
– Что ж теперь, – сказала я.
– Твоего жениха! – напомнила Орхидея.
– Значит, не судьба, – сказала я.
– Ох, как же вы оба меня злите сейчас! – воскликнула Орхидея. – Надо взять машину напрокат или… Автобусы в ту сторону ездят? – спросила она инспектора.
– До полпути, – сказал Бондин, двигая карту на экране телефона. – Как и машины. Там дальше совсем дороги нету. Дикая природа. И вообще, лучше всего туда вплавь…
– Супер, – сказала Орхидея и, пошуршав целлофановой оберткой, открыла коробку конфет. – Угощайтесь, шоколад подзаряжает мозг.
Шоколад, похоже, действительно подзаряжал мозг, по крайней мере, у Орхидеи. Потому что, едва съев конфетку, она воскликнула:
– Наймем яхточку! – И мотнула головой в сторону длинных рядов цветных яхт в бухте.
– Класс, – лениво отозвался инспектор.
– Вот отчего я не люблю эту пофигенцию, – сказала Орхидея, – что сначала от нее все становятся веселыми и беззаботными, а потом вялыми и безынициативными.
– Ну и что, – сказала я. – А я все равно ее люблю.
– Еще бы, – укоризненно сказала Орхидея. – Так, сидите тут. Я скоро приду. – Она забрала у меня коробку, из которой каждый из нас успел съесть всего по одной конфетке, и поспешила к яхтам.
– Я не умею управлять яхтой, – сказал инспектор.
– Наверное, Орхидея умеет, – предположила я.
– Ну, после самолета и ступы я бы не удивился. Хотя надеюсь, что она все же наймет яхту вместе с капитаном.
Где-то вдалеке пробили городские часы.
– Пять часов, – заметил Бондин.
– Ты сказал, до виллы восемь километров?