выросли белые перья.
Одилия вскрикнула – голос прозвучал хрипло и странно, но он подходил к ее новому птичьему телу. В пеликаньем обличье она села на подушку отца. Она закинула голову, высоко подняв тяжелый, длинный, неуклюжий клюв, и вонзила его себе в грудь – раз, другой, пока не полилась кровь. Красные капли упали на бледные губы умирающего. Одилия запрыгала по кровати, брызгая кровью на его обнаженную грудь.
Борясь с болью, она не закрывала глаз, пока не убедилась, что на щеки его вернулся румянец, а грудь с каждым вдохом стала вздыматься ровней и сильней.
Он потянулся к ее груди, но она оттолкнула его пальцы. Ее рана уже начала затягиваться сама.
Вернувшись в человечье обличье, она коснулась своих верхних ребер и почувствовала плотный шрам. Нет, подумала она – это не шрам, а почетный знак, медаль, как у принца. Ей хотелось, чтобы его увидел весь мир.
– Мне позавидовал бы сам король Лир, – проговорил отец слабым, но внятным голосом. – Моя дочь настоящая пеликаниха.
Одилия засмеялась, но в глазах ее стояли слезы. Она не могла выразить чувств, которые вызвала его похвала. Усадив отца в постели, она подошла к его гардеробу:
– Мне пора идти.
Среди одежды Одилия разыскала странный наряд – куртку и брюки всех оттенков красного.
– Скажи, куда ты собралась?
– Учить новые уроки. Я научусь разговаривать с ибисами и побеждать чудовищ.
– Хорошо, доченька. – Отец улыбнулся. – Но сначала помоги мне подняться наверх.
На башне, в библиотеке, отец показал Одилии, как включать мудреный механизм, который опускал клетку гербового орла для кормления и сбора яиц. Орел захлопал крыльями, и комната наполнилась затхлым запахом.
– Когда придет время, ищи его на самых высоких горах.
Отец отворил замок белым пером и распахнул дверь клетки. Петли заскрипели – или это вскрикнул гербовый орел.
Сердце затрепетало у нее в груди, и она вцепилась в локоть попятившегося отца.
Орел расправил крылья и взлетел. Он пронесся мимо – перья, которые всегда казались Одилии жесткими и грубыми, коснулись ее нежно, как шепот. Вся башня затряслась. Когда гигантская птица вырвалась на волю, вместе с оконной рамой из стены вылетело несколько камней.
Снизу послышались крики и отчаянное ржание.
Отец обнял Одилию. Он показался ей хрупким, словно кости у него были по-птичьи полыми, но объятия были крепки. Она не могла найти слов, чтобы убедить его, что непременно вернется.
Выйдя из башни, Одилия увидела увязшую во рву королевскую карету. Кони уцелели и силились вытащить карету на берег. Просидев много лет на конине, гербовый орел, должно быть, стосковался по деликатесам. Кучера видно не было.
Она вошла в воду, где не плавало, как она заметила, ни одного лебедя. Дверь кареты была приоткрыта, внутри – никого. Выведя коней на берег, Одилия задрала голову, но не увидела в небе гербового орла. Наверное, он утолил свой голод. Одилия понадеялась, что король еще разбивает яйца в погребе.
Она оглянулась на башню: ей показалось на секунду, что из разрушенного окна выглянул отец. Она сказала себе, что еще придет время и для отца, и для книг. И, может быть, даже для лебедей. А затем вскочила на козлы, взяла поводья и отправилась в свою дорогу.
Стив Берман несколько раз отправлялся ночью понаблюдать за совами, но каждый раз засыпал, не успев выследить свою любимую птицу. Его роман «Винтаж» вышел в финал номинации премии Андре Нортона. Он редактор антологий «Волшебство в зеркальном камне», «Эти странные феи» и «Дикие рассказы». Гнездится он на юге Нью-Джерси.
Его сайт: www.steveberman.com.
Во всем виноват балет. Меня попросили написать рецензию на «Жизель» в исполнении балета Пенсильвании. Моя мать давно мечтала увидеть балет воочию, и я пригласил ее в старый Театр Мерриам. Об этом представлении мы оба вспоминаем, как о волшебстве – были минуты, когда балерины словно плыли в воздухе над сценой. Я понял, что хочу написать историю, основанную на этих впечатлениях.
Поэтому, когда Эллен и Терри прислали мне приглашение поучаствовать в этой антологии, я порадовался удачному совпадению и стал изучать «Лебединое озеро». К сожалению, в моем рассказе нет ни слова о балете – может быть, он появится в другой раз, в другой истории. Но роль Одилии, злого Черного лебедя, явно нуждалась в пересмотре. Я задумался, почему она помогала отцу в осуществлении его черных замыслов. Ведь не каждая девушка мечтает о принце и даже о короне.
Когда я писал рассказ, меня также по-матерински поддерживала Энн Зеддис, ведь замечательный читатель – лучший друг любого писателя. Если бы не проницательность Энн, история Одилии была бы куда более трагичной. Благодарен я и Келли Линк – за то, что в один прекрасный вечер она раскрыла мне секрет: ловкость рук не так уж отличается от писательского мастерства.
Люциус Шепард
Стая
