– Ваше высочество, не смотрите в ту сторону, там сейчас Фицрой осуществляет освященный веками традиционный акт воинов… В смысле, отдает последние почести павшим, освобождая их карманы и сумки от лишнего, чтобы им было легче идти в блаженный потусторонний мир.
Она серьезно смотрела снизу вверх мне в лицо, чистая, как рыбка, глаза большие и доверчивые, ответила послушно:
– Да, глерд Юджин… Как скажете, глерд Юджин… Я знаю, мужчин нужно слушаться…
Рундельштотт вставил носок сапога в стремя, отдохнул, а потом начал подниматься наверх, цепляясь за седло и ремни. Сердце мое сжалось, скорее бы закончить эту операцию, не для кабинетного человека она…
Глава 12
Теперь двигались больше по ночам, Антриас бросил на поиски убежавшей принцессы всю легкую конницу, то и дело приходилось поспешно убираться с дороги и отсиживаться за кустами, пока там с грохотом копыт проносился очередной отряд.
Принцесса терпеливо переносила все тяготы, у меня сердце разрывалось от жалости, слишком хрупкая и нежная для этого жестокого мира, а уж в лесу так и вовсе не одни бабочки.
Рундельштотт пробормотал:
– Я бы не отказался, если бы королева выслала вперед отряд с повозкой…
– Отряд легче заметить, – сказал Фицрой. – Ничего, осталось всего с недельку…
– Это если по дороге, – сказал Понсоменер, – а мы двигаемся через лес. Уложимся дней в двенадцать.
– А ты откуда знаешь? – спросил я.
Он ответил тускло:
– Я не знаю. Так, показалось…
Спрятавшись в кустах, однажды могли наблюдать, как красиво и организованно уламрийская армия начала продвижение в Нижние Долины. Как и обещал король, только по дорогам, ни шагу в стороны, хотя некоторые села подходят вплотную, а то и вовсе располагаются по обе стороны дороги.
Впереди двигается легкая конница, за нею тяжелая, и только за тяжелой мерным экономным шагом идут пешие ратники, отдельными отрядами: копейщики, меченосцы, метатели топоров, лучники, а потом уже тяжелая панцирная пехота, составленная из самых сильных и выносливых воинов королевства.
Отдельно едут в цельных металлических доспехах всадники с незнакомыми знаменами.
Я поинтересовался:
– Это какая-то особая воинская часть?
– Это люди из королевства Кельмия, – сообщил Фицрой. – Вы что, такие дикие? Это же соседи!
– Вроде бы с Кельмией не воюем, – сказал я. – Или что-то изменилось?
Фицрой сказал покровительственным тоном:
– Вряд ли армия Кельмии в деле. Скорее всего наемники. Такие обходятся дорого, так что, думаю, Антриас все поставил на кон. Отважный король!..
– Отважный, – согласился я. – Только благоденствуют королевства больше при не совсем отважных. Даже при осторожных. С чего бы?
Он сказал с неудовольствием:
– Ты вообще… А как же подвиги?
– Да, – согласился я, – как жить без подвигов?.. Разве что научно-технический прогресс двигать… мерными толчками. Но для меня рано встать – уже подвиг. Это считается? Тогда в жизни везде есть место подвигам. Даже без кровавых сражений. Хотя на кровавые сражения тоже люблю смотреть. Особенно на бои тяжеловесов.
Глупая и беспечная дорога по своей лени пошла напрямик, не обращая внимания, что далеко справа и слева начали вырастать стены из камня, придвинулись, я забеспокоился, но Понсоменер заверил, что стены скоро отодвинутся, да и вообще беспокоиться нечего, вон какая хорошая дорога, такие в тупик не ведут…
Рундельштотт прислушался, сказал мрачно:
– Беспокоиться есть о чем. Понс?
Понсоменер прислушался, я увидел, как посерело его лицо.
– Что… вся армия?
– Нет, – заверил Рундельштотт саркастически, – но вся легкая кавалерия. Или почти вся.
Я ощутил смутную тревогу, не сразу сообразил, что я тоже слышу этот гул, не уловимый ничем, кроме инстинктов, где-то далеко земля гудит и вздрагивает под копытами всадников в тяжелых доспехах, я еще не слышу и не вижу, но чутье уже предупреждает, без него человек не выжил бы в ту эпоху, когда на разум полагаться было еще рано.
– Быстрее, – велел я. – Пусть загоним коней, но нам нужно вырваться из этой ловушки!
