– Она варит знатный кофе и в постели не свинячит, – вставил Холидей.
– Не очень-то похоже на романтические истории, – призналась девушка-киборг.
– Никогда не путай романтические истории с настоящими отношениями, – посоветовал ей Холидей. – Я стрелок с нездоровым пристрастием к выпивке и чахоткой, она – шлюха, которая сбежала из полудюжины городов. Кому еще мы нужны? – натянуто улыбнулся дантист.
– Разве на этом отношения строят? – спросила та же девушка.
– Твои латунные нога и челюсть сохранятся вечно, – сказал Холидей. – Насколько, по-твоему, здесь задержимся мы с Кейт?
– Ну, я собираюсь замуж по любви, – заявила киборг. – Здесь работаю, чтобы заплатить Неду Бантлайну за искусственные части тела и скопить деньжат.
– Я знаю много сорокалетних шлюх, которые начинали девчонками и собирались проработать годик-другой, чтобы накопить деньжат и приданого, – ответил Холидей.
– Хватит к ней придираться, – раздраженно велела Кейт.
– Ничего я к ней не придираюсь, – ответил Холидей. – Мы с ней беседуем.
– Ты чаще всех моих знакомых заканчиваешь беседы кровопролитием, – сказала Кейт. – Оставь девочку в покое.
– Прошу простить, – обратился к девушке Холидей, – если обидел, дорогуша.
– Пустяки, я не обиделась, – ответила та.
– Правда?
– Правда.
– Так может, чуть позже скрепим нашу дружбу? – предложил он.
– Попробуй только, – грозно произнесла Кейт, – и с Джонни Ринго биться будешь на равных.
Холидей пожал плечами и виновато улыбнулся шлюхе.
– Рок против нас, – допив кофе, он встал из-за стола. – Может, на следующей неделе? Вдруг Кейт уже умрет от старости.
Он уже выходил из кухни, когда в дверной косяк врезалась чашка Кейт – ровно там, где за секунду до этого была голова Холидея. Дантист как ни в чем не бывало миновал коридор и вышел на улицу.
Мимо катил самоходный экипаж «Бант лайн». Холидей остановился, пропуская его, потом решил позавтракать, но передумал. Он не был голоден и потому отправился слоняться по улицам. Через некоторое время заслышал звон металла и, отправившись на звук, вскоре вышел к тюрьме: Нед Бантлайн руководил рабочими, которые сооружали новую латунную камеру на месте старой кирпичной, развороченной Бэтом. Они стелили металлическое полотно. «Пройдет еще часа два – прикинул Холидей, – и вся камера будет обшита непробиваемой латунью».
– Привет, Док, – сказал Бантлайн. – Чудесный денек, не находите?
– Мне больше по нраву ночи, – ответил Холидей. – Джеронимо не того обратил в летучую мышь.
– Ну, теперь Бэт всю ночь проведет здесь, – пообещал механик. – Уж это-то я гарантирую.
– Он у меня на глазах разорвал ваши наручники, – напомнил Холидей. – Почему вы так уверены, что стены и решетка из латуни его сдержат?
– Я применил новую формулу, – ответил Бантлайн. – Поэтому мы и тянули три дня: Том нашел способ, как усилить латунь, и теперь ей ничто не страшно.
– Вам же лучше, если это так.
Бантлайн улыбнулся.
– Правительство за все платит.
– Я хочу сказать, что на месте Бэта, освободившись и на сей раз, я бы знал, кого мне искать.
– Меняясь, Бэт ничегошеньки не помнит.
– Уверены?
– Да. Почему спрашиваете?
– Потому, что Джонни Ринго помнит все, включая время, проведенное в могиле, – сказал Холидей. – Смерть – состояние более постоянное, нежели обращение вампиром.
– Я не знаю, как работает заклятие Джеронимо, однако Бэт, меняя форму, уже ничего не помнит: человеком он забывает, что было с ним в обличии мыши, и наоборот.
– Это пока что.
– Пока что, – согласился Бантлайн. – Утром заглядывал Уайетт. Говорит: Бэту недолго быть ночной летающей машиной.
– Как посмотреть, – сказал Холидей.
– Да, он рассказал и об условиях снятия заклятия.
– Уайетт хороший законник и верный друг, – произнес Холидей, – но не способен разглядеть всех тонкостей проблемы.
