– У меня?! Дядечка Юрочка…
– Перестань, – жестко сказал он. – Это я нашел у тебя в кармане.
– Наверно, подбросили…
– Нет, не подбросили. На нем твои отпечатки пальцев.
– Ничего не понимаю, дядечка Юрочка… – Девочка нервно крутила в руках вилку.
– Брось вилку! – приказала Катя и, достав из кармана пистолет, взвела курок. Пояснила Юрию: – Она и вилкой может убить, наверняка их и такому учили.
– Что вы такое говорите, тетечка Катечка!..
Вилку, однако, Полина из рук выпустила.
Катя приказала:
– Спрячь в стол.
Нехотя – но подчинилась.
– Значит, говоришь, Рубахина ты? – спросил Юрий.
Закивала:
– Рубахины мы, да, Рубахины. Из Уманской области…
Юрий уже успел прояснить это, позвонив одному из бывших своих поднадзорных.
– У раскулаченных Рубахиных не было дочери, – медленно проговорил он. – Был сын, младенец, но он умер очень быстро. Как видишь, мы знаем много, так что давай уж уговоримся не водить друг друга за нос. Так кто ты такая?
Глаза девочки на миг стали грустными.
– Если бы я сама знала… – проговорила она.
– Ладно, пока оставим это. Буду спрашивать о том, что ты знаешь наверняка. Первый вопрос: никакого пескоструйщика, пробравшегося в квартиру не было?
Вдруг Юрий понял, что Полине (или кто она теперь?) вовсе не тринадцать-четырнадцать лет, как он думал прежде, а все девятнадцать-двадцать. На него смотрела умная женщина с твердым взглядом, в общем, совсем уже другой человек.
– А вы только сейчас доперли? – усмехнулась она. – Я думала, вы умнее окажетесь, математик все-таки.
– И записки вместо Викентия ты писала?
– Смотрите-ка, начинаете прозревать. Раньше бы! Хоть почерк бы догадались сличить… Хотя вам и сличать-то было не с чем; ладно, тут вы, положим, не виноваты…
– И камни ты украла?
– Нет, это уж Викентий. Я только дверь открыла и объяснила ему, где они лежат и для чего предназначены.
– А Люцифера – зачем?..
Полина погрозила пальцем:
– А вот это не надо. Люцифера завалил Викентий, я его только на этого Люцифера навела и винтовку ему дала с оптическим прицелом. Ему только напомни, что он палач, – он что угодно сделает.
– Но – зачем?! – воскликнула Катя.
– Считайте – просто не понравился он мне, этот Люцифер. Да и вас хотела оставить чистенькими, вы же, в отличие от Викентия, не палачи, это он бредит… Хотя, если хотите правду… Мне по фигу, поверите или нет, но я просто не хотела, чтобы этот Люцифер вас грохнул. А он бы вас грохнул обязательно, уж будьте уверены, подготовка-то у него не хуже моей.
– И ты воспользовалась Викентием! – процедила Катя. – Задурила парню голову, сделала игрушкой в своих руках! По-моему, все-таки это подло!
– А вот это не надо! – насупилась та. – Вы, Екатерина, не знаю как по батюшке, – вы тоже из Англии приехали не для того, небось, чтобы нищим милостыню раздавать. И вообще, если с вами сравнивать…
– А Палисадникова зачем ослепила? Зачем заставила пса тому старшему майору горло перегрызть? – перебил ее Юрий. – Только лишь для того, чтобы меня раззадорить?
– Не только. С теми двоими у меня свои счеты. – Взгляд Полины стал злобным. – Если бы вы все об этих гадах знали!..
– Ладно, – отмахнулся Юрий, – оставим до поры до времени и это. – А Головчухина и Пчелку – их-то за что?
– Полковник меня каким-то образом выследил, так что иначе было нельзя. И с Пчелкой то же самое. Я ведь одно время среди ее «ночных бабочек» пряталась, вот они меня по вашей фотографии и срисовали. Успели ей доложить, так что…
– А как уговорила полковника, чтобы он сел с тобой рядом, чтобы коньяк пил?
– Дело техники. Я хорошо умею внешность менять. Его встретила не я, а ваша «домработница», даже он, такой волчара, не допер, что это я и есть.
