регуляторы воздуха, в тот момент, когда первые щупальца обвили его.
Отказало все: новая техника, старая. Ничто уже не имело значения.
Скверна уничтожила все.
Глава 16
Не успела закончиться одна аварийная ситуация, как началась другая. Достигнутый прогресс был уничтожен новостью о гибели товарищей, и Кеш после случившегося не могла предложить Каликсу ничего, кроме слов поддержки.
Он стоял в одном из тех немногих мест, где Кеш предпочитала вести такие разговоры, – расположенном в закоулке кабинете, о существовании которого мало кто знал. Прежде окна кабинета выходили в своего рода внутренний дворик, но теперь пространство за ними было закрыто и погружено в темноту. Тишину.
Кеш положила большую, тяжелую лапу на плечо турианца. Сжала пальцы.
– Он умер с честью, Каликс. С честью, которая вызывает уважение даже моих сородичей.
– Да. – Голос турианца звучал безжизненно. – Я в этом уверен.
Кеш не беспокоило отсутствие уважения к ее словам. Она понимала его чувства. Кроганы знали, что такое утраты, но получить удар от чего-то столь злобного, столь непредсказуемого, как эта Скверна…
Она шумно вздохнула.
– Как минимум, – продолжила кроганка, разжимая пальцы, – он подтвердил наши догадки. Энергия, дрейфующая вокруг нас, небезобидна.
– Хуже того, – пробормотал он, – она голодна.
– Может быть. – Кеш развернулась и направилась к двери. – Скорее это мы голодны и в нашей спешке отремонтировать станцию забываем о других приоритетах. Возвращайтесь к своим, Каликс. – Она остановилась у двери, положила одну лапу на дверной косяк, затем повернулась и посмотрела на одинокую фигуру турианца, стоявшего со склоненной головой. – Силовые линии, которые они хотели отремонтировать, не пострадали, Каликс. Повреждения корпуса минимальны. Это должно служить нам пусть слабым, но утешением.
Он ничего не ответил. Просто кивнул. Задумчиво. Устало.
Сочувствие и решительность плохо сочетались. Не зная, что еще сделать, Кеш перешла на более резкий тон:
– Давайте постараемся больше никого не терять.
Каликс снова промолчал.
Она оставила его в этой тишине и мраке, надеясь, что он спрячет свои печали и будет работать дальше. Его команда нуждалась в нем.
Станция нуждалась в нем.
И всем им требовались жизни, которые сохраняли он и его команда.
Глава 17
Слоан предполагала, что будет нелегко, но те испытания, которые выпали на ее долю на прошедшей неделе, выжали из женщины все соки.
С одной стороны, дело делалось. Прогресс был достигнут, и немалый. Кроганы под начальством Кеш работали эффективно и практически неутомимо. Если они и ворчали, то это было обычное поведение кроганов, так что служба безопасности могла не беспокоиться на их счет. И даже потеря одного из них не сильно сказалась на качестве их работы.
Они отнеслись к смерти товарища… прохладно. Но Слоан не исключала, что это была типичная кроганская реакция на события такого рода. Умер кроган. Но ведь все они рано или поздно умрут, так? Даже живя на полную катушку, от неизбежного конца не уйти.
Поэтому они продолжали работать.
После столкновения со Скверной никто не пытался похитить корабли или захватить заложников. А если бы попытался, то на этот случай имелись скрытые камеры наблюдения, которые она приказала установить службе информационной безопасности. Понадобятся они – прекрасно.
А не понадобятся – еще лучше.
Танн не спрашивал подробностей, а Слоан не горела желанием ими делиться. Она почему-то не ждала от саларианца резких слов о «шпионстве». Слоан называла это «здравосраномыслием».
А с другой стороны…
Каликс.
Слоан и прежде видела, как турианцы переживают утраты, но сейчас у нее сжималось сердце. Каетус как-то на свой обычный мрачный манер объяснил ей, что турианцы научились относиться к утратам в жизни как к неизбежности. Каждая победа достигалась ценой жизни тех, кто ее не увидел.
От этого победа в некотором роде становилась ценнее. Значила больше.
Слоан понимала: успеха невозможно добиться, не потеряв что-то на пути к нему. Но ее работа состояла, черт возьми, в том, чтобы свести потери к минимуму.
Не то чтобы она могла что-то противопоставить Скверне. Ее насущная проблема состояла в панике, воцарившейся в жилотсеке, и нескольких травмах,
