Джошуа, памятуя о нраве ученицы, остановился шагах в десяти, не зная, что делать дальше, то ли с независимым видом сесть неподалеку, то ли просто уйти.
– Садись уж, нечего притворяться деревом, – сказала Глэдис.
Джошуа сел рядом.
Девчонка не торопилась начинать разговор. Разве что бросила на младшего мэтра подозрительный взгляд, словно ожидая, что он скажет какую-нибудь глупость. Он хотел спросить ее, почему она не присматривает за Шарлоттой, как велела Марианна, но не спросил. Просто поплотнее укутался в свою дырявую мантию и тоже уставился в пруд.
Сумерки плавно переходили в ночь, и небо, усыпанное звездами, все больше нависало над ними, сверкая и маня.
– Ты тоже слишком маленький для взрослых разговоров и праздников? – вдруг спросила Глэдис.
– Я… – начал Джошуа. Он хотел объяснить соплячке, что вовсе не мал, что он достаточно взрослый и для того, и для другого. Что он младший мэтр, первый из лучших и, если события пойдут как должно, он обязательно станет придворным чародеем. Потом он вспомнил, что сам выбрал другой путь, и чуть не подавился своей возмущенной тирадой. – Да, может, и так.
– Я и не просилась, кстати, мне ваши игры в таинственность и обнимашки под луной – до эльфийского колокольчика! – неожиданно вспылила Глэдис.
– Как скажешь, – не стал спорить он.
На миг пришло желание ехидно напомнить девчонке, что именно она не хотела вести задушевные беседы – но по размышлении он счел это недостойным.
– Я ведь сегодня очень хорошо себя показала, – продолжила Глэдис. – Не хуже тебя.
– Не хуже.
– Ты мог такое сделать в тринадцать?
– Вряд ли, – честно признался он. – Хотел бы – да, но справиться – не справился бы.
– Я всегда знала, что я способнее других!
– Хорошо знать себя – половина победы.
– А хорошо зазнаваться на этот счет – половина поражения. Я знаю! Не в том суть.
– А в чем же?
– Ты влез со своими поговорками и сбил весь настрой.
– Ну извини.
– Не извиню! Отстань. Не хочу с тобой говорить.
– Не хочешь – не будем. Помолчать о своем иногда тоже полезно, – пожал плечами младший мэтр.
Глэдис насупилась, но не ответила. Нашарила в траве камешек. Тот был достаточно плоским, чтобы успешно сделать три «блинчика», прежде чем сгинуть в глубине.
Джошуа лег на спину. Заложил руки за голову и стал смотреть на небо. Отражение не могло соперничать с оригиналом.
Глэдис демонстративно нашарила в траве второй камешек, но тот был не такой удачный и сразу утонул.
Джошуа сорвал травинку, оборвал лишнее и принялся задумчиво пожевывать оставшееся.
Глэдис сдалась первой. Ей было все же интереснее говорить, чем молчать, да и кто в ее возрасте предпочитал иное?
– И часто тебе приходилось молчать о своем? – спросила она.
– Довольно часто. Как стал учеником моего мэтра – так практически все время.
– Ты думаешь, я из-за моей мэтрессы переживаю?
– А разве нет?
– Не только.
– Что же тебя гложет на самом деле?
– Сны.
– И что же тебе снится? – лениво спросил он.
– Черная фигура.
– Расскажешь подробнее? – как можно более небрежно предложил он. Обрывки собственных снов всколыхнулись и закружились в бешеном танце. Ощущение, что это именно та фигура из сна, захлестнуло его.
– Вряд ли.
– Как хочешь, – сказал Джошуа, чувствуя, что нервничает. – Но порой, просто рассказав вслух то, что нас гложет, мы можем избавиться от своих страхов. Особенно если при этом нас слушает непредвзятый собеседник.
