заработать… на реконструкцию…
– Не хватило?
– Точно, не хватило. За первый год я заработал тридцать… а оказалось мало. Сколько бы ни отсылал, этого оказывалось мало.
– Управляющие твои воруют.
– Наверное, – легко согласился Лихослав. – Да и… есть отец. Он не привык себя ограничивать. Братья тоже… и сестры… их надо было в свет вывести… дом в городе… и старое поместье… это какая-то бездонная яма… такие есть на Серых землях. Мертвыми колодцами называют… там нет воды, ничего нет, одна чернота… как-то такой пытались засыпать. Две дюжины подвод с землей и камнями заглотил…
Он вздохнул и, поцеловав Евдокию в макушку, произнес с укоризной:
– Я тебя совсем заговорил.
– Нет. Просто… как-то неправильно это. Там ведь опасно.
– Опасно.
– Но ты…
– Говорю же, братья есть, если бы со мной что-нибудь приключилось, то титул получил бы Велеслав…
– Я не о том. – Евдокия мягко провела пальцами по щеке. Колючий. Щетина светлая, мягкая, а за ухом очередной шрам прячется.
И Лихослав, отвечая на незаданный вопрос, сказал:
– Двоедушник задел. Тот мой сослуживец, о котором я говорил… порой такое случается с теми, кто давно… он был хорошим парнем, и никто не заметил, когда попустился. Может, когда перестала чужая смерть пугать, а может, когда стал искать веселья, выходить не за добычей, а развлечения ради. Услышал однажды свирельку… бывает, что на рассвете будто бы на свирели играют, хорошо, с переливами… а потом смех… и если угадать, в какой стороне, то можно черноцветника собрать. Наши и слушали. А этого вдруг перекроило. Закричал. За саблю схватился… глаза кровью затянуло, и лицо… как у двоедушника. Я ближе всех стоял…
– Он тебя…
– Задел слегка, не страшно. Демоны с саблей не очень-то хорошо управляются. А колдовать человеческое тело непривычное. Мне повезло, что двоедушник молодым был, неосвоившимся…
Повезло.
И сколько раз за эти десять лет ему везло? День ото дня, год от года…
…на Серые земли на вечное поселение отправляют должников, разом долг списывая и выдавая на обустройство двадцать злотней.
…шлют каторжан из числа разбойников и душегубов, этих – в кандалах на рудники, где добывают каменный жемчуг…
…едут туда сами охотники за золотом, бегут в надежде оседлать удачу, не думая, сколь долго в седле продержатся.
– Я о том говорила, – Евдокия не убрала руку, – ты, получается, зарабатывал, а семья твоя тратила? И никто не пытался…
– Пытались. Мой старший братец, ему давно уже долю в наследстве выделили, неплохо вложился. Он и отцу предлагал, но… они друг друга недолюбливают. Главное, у Себастьяна свой доход имеется от акций… Яцек, младший наш, рвался в Серый полк, но…
– Ты не позволил.
– Да.
…а теперь случилось что-то, что заставило Лихослава уйти; и ручеек золота, питавший княжеский род, иссяк.
– Там слишком опасно, – сказал он, отпуская Евдокию. – Я не могу рисковать братом.
А собой, значит, можно было.
– Теперь ты понимаешь, почему я должен найти богатую невесту. – Лихослав закинул руки за голову, а голову запрокинул, подставляя солнцу смуглую шею.
– Понимаю.
– Сбежишь?
– Как можно! Кто мне тогда колбаски носить будет? К тому же ты мне три желания должен.
– А ты мне – два. Может, по взаимозачету?
– Ну уж нет! Никаких зачетов… будешь знать, что карты – зло!
– Буду… Евдокия…
– Мне не нужен твой титул, – серьезно сказала она. – Но мне нужен муж. И если тебя не пугает связаться с такой, как я…
– Какой?
– Не шляхетного рода… не слишком красивой… не молодой… мне ведь двадцать семь и…
– И хороший возраст. – Он приоткрыл левый глаз. – Вот было бы двадцать восемь, я бы еще подумал, а двадцать семь – это…
– Смеешься?
