сносил мою возню стоически. Только губы дергались, когда я случайно задевала раздраженную ожогами кожу. Но наконец мне удалось поддеть пряжку и распустить ремень.
— Погоди, — я стянула его, — руки надо размять. Восстановить кровообращение…
Ричард кивнул.
Предполагаю, что следующие минут пятнадцать он с удовольствием вычеркнул бы из памяти…
…а Влад никогда не умел терпеть боль.
Не надо.
Влада больше нет. И того, прошлого, мира. И меня, той никчемной, то ли женщины, то ли вещи, которая позволила себя убить. Второго шанса я не упущу…
— Все. Дальше само. — Ричард пошевелил пальцами.
Уголок рта дернулся.
— Если хочешь ругаться, то…
— Спасибо, — он отвесил притворный поклон. Это зря, потому что не удержался и упал бы, если бы не ухватился за мое плечо.
— Не за что, — сквозь зубы процедила я.
Все-таки телосложение у меня не то, чтобы плечи всем подставлять… или не всем.
— Извини, — вот чего-чего, а раскаяния в его голосе не было ни на грош.
Но плечо мое отпустили.
— Вот и все. — Ричард присел на ту самую несчастную лавочку, которая в свете дня выглядела куда более древней, нежели ночью. — Сейчас немного посижу, и пойдем…
И я со вздохом призналась:
— Мы не можем…
Ричард знал, что все беды от женщин.
Не от женщин в принципе, нет, он все же не считал себя женоненавистником, но вот от подобных Оливии красавиц, которые на ровном месте умудрялись находить приключения. И ладно бы сами приключались… в гробницу ей заглянуть захотелось.
Позвали ее.
А она откликнулась.
Кровь императорская… да чушь это на ровном месте. Ту кровь целенаправленно выбивали капля за каплей, и теперь эта девица, появившаяся из ниоткуда, заявляет, что она этой самой крови.
Императорской.
— Оливия, — он с трудом сдерживался, чтобы не заорать.
Было больно.
Нет, не просто больно — боль была оглушающей, и тело, измученное недавней трансформацией, держалось из последних сил. Ричард даже не был уверен, хватит ли ему этих самых сил, чтобы добрести до калитки. А надо… второй ночи он не переживет.
И вообще желательно, чтобы до наступления сумерек он с Тихоном перебросился словом-другим. Кто уж разбирается в ментальных воздействиях, так это альвины.
— Оливия, — чуть тише и спокойней произнес Ричард. — То, что ты говоришь… невозможно. Допускаю, что ты в самом деле видела сон… его внушили.
Именно.
Еще одно ментальное воздействие.
В духе гончих.
И странно только, что такое… странное. Не безотчетный страх, заставляющий жертву покинуть убежище. Не апатия, лишающая воли. Не призраки души, как у Ричарда… нет, он осознавал, что далек от идеала, но вот воочию встретиться с собственной темной стороной — удовольствие ниже среднего.
— Нет.
Она встала.
— Ты, если хочешь, иди…
Ричард застонал. Идти? Да куда он пойдет?
— …а я должна хотя бы проверить. Если я права, нам откроют дверь…
