— Такое не лечится. — Альер, конечно, не упустил шанса уколоть меня.
— Какое?
— Ты не поняла? Он говорил о глубоких изменениях личности, которые наступают вследствие плотной работы с эманациями смерти.
Все-таки слегка неестественно для трехлетнего ребенка так выражаться. С другой стороны, не позволяет забыть, что Альеру куда больше трех лет.
— Вот именно. — Он присел, уставившись на запыленную ромашку, по которой медленно, с полным осознанием собственной важности, ползла божья коровка. — Жаль, что я не способен к ней прикоснуться. Но интересно… ты возьмешь меня в зверинец?
— Возьму.
— Мне все обещали, но никак… у моего отца был самый большой зверинец в Империи. Там даже альвины имелись…
— Что?
— Альвины… ну и другие расы из низших. У меня так и не получилось посмотреть на них. Я очень хотел, да…
— Что ж, скоро твое желание сбудется…
…скорее даже, чем я предполагала.
Все было как в прошлый раз.
Сначала до нас донесся глухой рокот, затем появилось облако пыли… и пылью этой затянуло дорогу…
— Ух ты, — только и сумел выдавить Альер, разом теряя многосотлетнюю мудрость, нажитую в тишине склепа, когда громыхающая громадина пыхнула паром, копотью и остановилась…
…вот и все.
Наверное.
От облегчения и счастья я разрыдалась…
— Ливи?!
Тихон скатился по лесенке.
— Ливи, ты… как же вы нас…
Его голос мешался с рокотом мотора, а я, вместо того чтобы ответить, глупо улыбалась и растирала по грязному лицу слезы.
…получасом позже октоколесер остановился у кладбищенской ограды.
Горячая ванна.
И лимонад со льдом.
Белая скатерть. Снова фарфор в успокаивающей своей белизне. Рогатый канделябр и полудюжины свечей, на сей раз обыкновенных, белых и без странных ароматов. Горячий обед, пусть и не моими стараниями, но вполне приличный.
Бледный Ричард.
Он ел мясную похлебку, практически не жуя и не обращая внимания на взгляды.
Альер смотрел с интересом.
Грен — с сочувствием.
Тихон… Тихон сосредоточенно. Я по выражению лица пыталась понять, что он думает, но была вынуждена признать: не дано.
— Пытается оценить ущерб, нанесенный гончей его личности. — Альер потребовал и себе тарелку, даром что дух бесплотный, но ныне увлеченно ковырялся в мясном вареве вилкой.
То есть в иллюзии варева иллюзией же вилки.
Причем следовало признать, что его иллюзии выглядели совершенно реальными. Куда аппетитней, нежели настоящая похлебка. И вилка была хороша, позолоченная, с черным камнем на черенке.
— И заодно понять, способен ли он исправить случившееся.
Альер облизал вилку.
— Альвин занятный.
— Я слышу, — отозвался Тихон, который этакому гостю обрадовался еще меньше, чем гулю. То есть гулю он как раз-то воспринял спокойно, велев только вымыть, с чем я была совершенно согласна. А вот дух Императора…
— Я знаю, что альвины всегда отличались тонким слухом. Я буду за тобой наблюдать. В естественных, так сказать, условиях… — Альер взмахнул рукой, и вместо варева на белом фарфоре появилась горка манной каши.
Такой вот классической манной каши.
С желтым куском сливочного масла, которое начало подтаивать. Вот уж не думала, что Императоров кормят манкой.
— Кормили. Честно говоря, при жизни я ее не слишком-то жаловал… — Альер провел по горе ложечкой, создавая русло для масляной реки. — Но
