приходилось… всем нам приходится делать то, что не по нраву.
Ричард хмыкнул.
Но от добавки не отказался. Не произнес ни слова, лишь кивнул… и задержал взгляд на Грене, который с видом мечтательнейшим выкладывал гору из алмазов. Из розовых. Из желтых и темных он уже сложил.
Интересное занятие, надо полагать.
— Если хотите знать мое мнение, лучше не рисковать…
Мнение Альера вряд ли кого интересовало, но когда это его останавливало?
— Низшие и с хорошей родословной не способны выдержать длительное воздействие арвантов…
— Кого?
— Арванты, — произнес Тихон, — это твари, созданные имперцами…
— Не твари. Искусственные создания. Они куда надежней обычных смертных. Функциональней. Сильней. Быстрей… и устойчивей ко всякого рода… неприятностям.
Альер облизал ложку.
— Некоторые довольно умны… в теории мы были близки к тому, чтобы создать арванта, наделенного полноценным разумом, но…
— Не рискнули, — завершил Тихон.
— И это тоже. Имелся ряд технических сложностей… но мы не об этом. Низшего, который настолько близко подошел к грани, следует ликвидировать. Ни один хозяин, разве что совсем уж беспечный, не рискнул бы…
Ложечка превратилась в десертную вилку, а гора манки — в гору же взбитых сливок, увенчанную крохотной вишенкой.
— …в конце концов, речь бы шла не только о репутации и добром имени, но и банальнейшим образом о безопасности окружающих.
— О да, вас всех заботила безопасность окружающих, — не скрывая сарказма, произнес Тихон.
А Грен вздохнул.
И желтый алмаз выпал из корявых его пальцев, покатился, разрушая пирамиду.
Упал на ковер.
И никто не дернулся, чтобы поднять драгоценность.
— Прекратите, — взмолилась я. — Альер, ты прекрасно знаешь, что порядки изменились…
— К сожалению, — не удержался дух.
— Перестань вести себя как… как…
— Имперская сволочь, — подсказал Тихон.
— Твой альвин слишком дерзок…
— И близок к тому, чтобы подарить свободу твоей душе…
— Она вполне себе свободна…
— Почему они так? — вопрос я адресовала Грену, как единственному, кроме, пожалуй, гули, существу, сохранившему ясность рассудка.
Он вновь вздохнул. Провел пальцами по краю кружевного воротника, на сей раз квадратного. И с углов квадрата свисали золотые шнуры с золотыми же кистями.
— В болоте тихо, да жить там лихо… некогда альвинов было много… много больше, чем сейчас… целая страна, которая к несчастью привлекла внимание Империи…
— Ее внимание привлекало все уже самим фактом своего существования.
Тихон встал и раздраженно вытер руки о рубашку. Грязнее она от этого не стала. И следовало признать, что закопченная, пестрящая пятнами солярки и копоти, она резко дисгармонировала с нынешним образом альвина горделивого.
Это выражение лица.
Разворот плеч.
Осанка.
— Они пришли. И сожгли наши леса. Сравняли города с землей, а саму землю отравили… они уничтожали нас, гнали, как животных…
— И как к животным относились же, — Альер не собирался молчать.
Он исчез, чтобы появиться в оглушающе ярком обличье себя же, но взрослого.
Он уселся на кресло, закинув ноги на стол. Узкие ступни, длинные пальцы… не стопа — само совершенство. И кривоватый мизинчик это совершенство нисколько не портил, скорее уж придавал ему изюминку.
Тихон тряхнул головой:
— Не злись, альвин, ты же понимаешь, что я-то не имею отношения к той войне. Она и закончилась-то еще при моем прапрадеде… если не
