обветренные губы. Я брожу взад-вперед, места себе не нахожу. В голове звучит вредный вкрадчивый голосочек. Набирает силу и вот уже гремит вовсю. Странно, что другие не слышат.
Мне ужасно стыдно. Из-за меня ведь наши вляпались. Не из-за кого другого. И все равно…
— Даже не думай, — говорит Лу.
— А? — вздрагиваю я.
— Думаешь, я не знаю, что у тебя на уме? Да ты так громко думаешь, что всем вокруг слышно. Так вот, не думай.
— Ничего я не думаю, — отпираюсь я.
— Думаешь, еще как.
— Неправда.
— Правда.
— Мне лучше знать, что у меня в голове творится, — сержусь я. — Жаль, кое о ком другом этого не скажешь!
— Ты на что намекаешь? — ощетинивается Лу.
— Может, хватит? — вмешивается Мейв. — Замолчите оба! Скоро нас с ума сведете!
— Что с Томмо? — спрашивает Эмми.
Томмо застыл, пригнувшись, посреди дороги. Прижал к земле ладони.
— Кто-то едет, — говорит он. — С севера. Телега с лошадью или, может…
Я хватаю его за руку.
— Томмо, сколько лошадей?
— Одна, — отвечает он. — Кажется. И телега.
— Тонтоны? — спрашивает Эмми.
— Они поодиночке не ездят, — замечает Мейв.
Дорога за поворотом теряется в рыжем лесу. Мы оглядываемся, куда бы спрятаться. Пара деревьев. Несколько валунов. Осветительный столб. Между перекрестком и поворотом лежит громадная каменная плита. Те, кто явится с севера, обязательно мимо нее проедут.
Я смотрю на Мейв, она на меня.
— А давай, — говорит она.
— Что давай? — настораживается Лу.
— Я за, — говорю.
— За что? — спрашивает Лу. — Вы о чем, вообще?
— Нам нужно средство передвижения, — говорит Мейв. — Сейчас мы его и добудем. По моей команде — Саба и Лу, хватайте коня. Томмо и Эмми, прикройте их с тыла. Я займусь теми, кто в телеге. Если я решу, что их слишком много, все отменяется. Так, прячьтесь. Оружие наготове. Выдвигаемся только по моей команде!
Мейв вскочила на Гермеса и надвинула шиму на самые глаза. Теперь еще подтягивает кверху шейный платок, прикрывает рот и нос.
— Постойте! — говорит Лу. — Может, там одна лошадь, а может, десять.
— Десяти нет, — уверенно отзывается Томмо.
— Ну пять! Мы не знаем, сколько. Не знаем, кто там. Нельзя же вот так бросаться очертя голову! Надо все обсудить! — Лу хватает Гермеса под уздцы.
Мейв сдергивает платок с лица.
— Нет! Мы не на Серебряном озере, и ты не наш папочка. В реальном мире папочка тот, кто знает, что делает. В данный момент это я. Так что сиди и не рыпайся. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебе отстрелили твою симпатичную задницу.
Она ударяет пятками Гермеса в бока и галопом уносится вперед. Занимает позицию за каменной плитой. Я оттаскиваю Лу за большой валун. Лицо у брата красное, губы крепко сжаты. Голубые глаза мечут пламя.
— Да что она о себе воображает? — бесится Лу. — Вообще не понимаю, что она тут молола. Никакой я не папочка! До смерти надоели командирши! Тебя, Саба, это тоже касается.
— Ты раньше грабил на большой дороге? — спрашиваю я. — Лошадей воровал?
— Знаешь же, что нет! Не в этом суть…
— Суть в том, что нам надо к полнолунию добраться до «Гиблого дела», — говорю я. — А грабежи на большой дороге — специальность Мейв.
— А моя специальность — заботиться о том, чтобы мы остались живы, — парирует Лу. — Ты, я и Эмми. Те двое пусть хоть повесятся, если им охота.
