все еще чувствовала себя в ней как дома. За последние недели Джизелл с подмастерьями вполне освоились в Лощине, и остальные, даже Сиквах, держались так же непринужденно.
– Пальчики оближешь, как и всегда, – поблагодарил госпожу Джизелл Рожер. – В Энджирсе не сыскать мужчину, который бы не сокрушался, что не может взять вас в жены.
– Разумный человек никогда не женится на травнице, – подмигнула Джизелл. – Кто знает, что она подсыплет в чай?
Аманвах рассмеялась, и Рожер улыбнулся:
– Так говаривала и госпожа Джесса.
Лицо Джизелл омрачилось.
– Что-что, а уж это мы обе слыхали от Бруны.
– Мне это начинает надоедать, – сказал Рожер. – Я видел от госпожи Джессы только добро, и если вы отзываетесь о ней дурно, я желаю знать почему.
– Я тоже, – поддакнула Лиша.
– Она сорнячница, – ответила Джизелл. – О чем еще говорить?
– И что с того? – хмыкнул Рожер. – Я не вижу никакой разницы. Вы обе грозитесь отравить мой чай и не шутите.
– Да, но травница использует искусство во зло, когда человек этого заслуживает, – возразила Джизелл. – Однако ее основная задача – лечить и помогать. Другое дело – сорнячницы.
– Не говоря уж о том, что все они шлюхи, – вставила Вика.
– Вика! – гаркнула Лиша.
Та напряглась, но осталась при своем мнении.
– Прошу прощения, госпожа Лиша, но я говорю честное слово. Сорнячницы содержат почти все городские бордели. Обычно это аптеки с номерами наверху, где торгуют не только лекарствами.
– Большинство из них – подмастерья госпожи Джессы, и она в доле, – сказала Джизелл. – Богатейшая женщина в городе после матери-герцогини, но это грязные деньги, заработанные на разрушенных браках.
Кэди принесла чай, и Джизелл прервалась. Она добавила мед и принялась сосредоточенно помешивать ложечкой.
– Бруна уже выбрала подмастерьем меня и больше никого не хотела, но герцогиня Арейн настояла, чтобы она взяла и Джессу. Девочка была одаренной, но больше интересовалась не лекарствами, а приворотными средствами и ядами. Мы знали только то, что Арейн прочила ее в хозяйки личного борделя для своих сыновей. Герцогиня рассчитывала и в их зрелости сохранить над ними контроль.
– Для того же и дама’тинг создали дживах’шарум, – заметила Аманвах, – хотя наш народ чтит таких женщин и привечает их детей.
– Здесь этому не бывать, – сказала Джизелл. – Нельзя ожидать от мужей верности женам, когда в каждом городском округе торчит бордель. Можно винить пьяниц за то, что мочатся на твое крыльцо, но наливает-то им трактирщик.
– Поэтому Бруна ее и выгнала? – спросила Лиша.
Джизелл мотнула головой:
– Она хотела узнать рецепт жидкого подземного огня. Когда Бруна отказала, Джесса попыталась его украсть.
Лиша округлила глаза. Кое-какие секреты огня знали все достойные своего звания травницы, но Бруна считалась последней, кому было ведомо, как создать это адское варево. Старуха хранила тайну больше ста лет и никогда не делилась ею с подмастерьями. И Лишу научила, только когда почуяла, что знание может утратиться навсегда.
– Почему ты никогда не рассказывала? – спросила она.
– Потому что это тебя не касалось, – ответила Джизелл. – Но теперь, коль скоро тебе придется иметь дело с лживой ведьмой…
– Я думаю, мне пора увидеться с госпожой Джессой, – заметила Лиша.
– Если хочешь, можем пойти сейчас, – предложил Рожер. – Покончим с этим делом.
– Не поздновато? Солнце давно зашло.
Рожер рассмеялся:
– Они только просыпаются и принимают гостей до рассвета.
Лиша повернулась к нему:
– Мы пойдем в бордель?
– Конечно, – пожал плечами Рожер.
– А дома у нее нельзя встретиться?
– Это и есть ее дом.
– Минуточку! – вмешался Гаред. – Нельзя же вести в такое место женщин!
