– А ты кто будешь?
– Уонда Лесоруб, госпожа, – поклонилась Уонда, и волосы, которыми она прикрывала половину лица, пряча шрамы, качнулись.
– Позволишь? – простерла руку хозяйка.
Уонда замялась, но кивнула. Джесса отвела локоны так же ласково, как Рожер – прядь Аманвах. Проведя пальцем по шрамам, она снова цокнула языком.
– Деточка, их лучше закрашивать, – сказала Джесса. – Я могу велеть кому-нибудь из девочек тебя научить, бесплатно.
– Да? – встрепенулась Уонда.
– Конечно. Но хочешь совет? Прекрати их прятать. Будь собой.
Уонда покачала головой:
– Никто не станет целовать рубцы.
Джесса рассмеялась:
– Позволь открыть секрет. На каждый десяток мужчин, кого они отпугнут, найдется один, который будет мечтать о поцелуе только потому, что ты не похожа на всех. Выше голову, и мужчины потянутся. Женщины тоже, если у тебя есть к этому вкус.
– Я… э-э… – Уонда съежилась.
Джесса снова расхохоталась и избавила ее от необходимости отвечать, затем подняла руку Уонды, рассматривая метки:
– Воронец?
– Да, – подтвердила великанша.
– Позор вам, что не привели Меченого, о котором все говорят. Девочки только и спорят, сделал ли он татуировку на конце.
Оставив Уонду кипятиться по этому поводу, Джесса взялась за Гареда.
– О, да этот почти не хуже! Сам холостяк! – Она бесстыдно ощупала его бицепс. – Приятно, что Джакс сразу поднял тебя сюда. Все девочки отдались бы тебе даром, а никакой бордель не может себе это позволить.
Шторы, как по сигналу, разошлись, и молодая женщина внесла изящный чайный сервиз. Подобно другим, внизу, она была полностью одета, только плечи оголены, да вырез глубок. На платье с одного бока имелся высокий разрез, скрытый юбочными оборками. При каждом шаге на миг обнажалось бедро. Она была высока и не без мускулов – танцовщица.
Гареду женщина улыбнулась и чуть подмигнула, отчего барон Лесорубовой Лощины, бесстрашно сражавшийся со скальными демонами, густо залился краской.
Джесса щелкнула у его уха пальцами, призывая к вниманию.
– Нет, мальчик, тебе придется побыть в стойле, так как мать-герцогиня имеет на тебя виды. Все девочки знают, что ты под запретом, пусть и не рады этому. – Она посмотрела на девушку. – Розаль, налей чай и сгинь, пока не узнала герцогиня.
Розаль кивнула и торопливо накрыла боковой столик. Джесса подмигнула Гареду:
– Не удивляйся, если увидишь кого-то из моих девушек на балу холостяков. Выберешь одну королевой, и я обещаю тебе такую ночь, что голова пойдет кругом. Женишься на ней – и не услышишь ни слова поперек.
– Само собой, Гаред, – сказала Лиша. – Это все, что нужно мужчине от жены.
Джесса мрачно взглянула на нее, и все напряглись. Рожер шагнул к хозяйке:
– Позвольте представить…
– Я знаю, кто она такая, – возразила Джесса, не сводя глаз с Лиши.
Тон был резок, и Рожер, захлопнув рот, отступил.
– Очаровательная суженая крошки Восьмипалого привыкла к иным обычаям, – проговорила Джесса, – но я ждала большей осведомленности от ученицы Бруны.
– И что ты этим хочешь сказать? – спросила Лиша.
– Розаль!
Девушка немедленно поставила чайник и, опустив глаза, подошла.
– Проэкзаменуй ее, – предложила Лише Джесса. – Что, по мнению мудрой госпожи Лиши, требуется от баронессы Лесорубовой Лощины?
Лиша почуяла западню, но зашла чересчур далеко, и ей осталось покрыть оставшееся расстояние прыжком, да побыстрее, чтобы не угодить в хищные зубы. Она надела очки и всмотрелась в ауру девушки.
– Сколько тебе, дитя?
– Двадцать зим, госпожа, – ответила Розаль.
– Давно ли ты учишься в пансионе госпожи Джессы?
– С тринадцати зим, госпожа.
