Пройдя внутрь, Лиша услышала внизу шум и, выглянув, увидела, что прибыл принц Микаэль со свитой мужчин. Сердце тяжело бухнуло, и она поспешно задернула штору.
– Надеюсь, здесь есть другой выход, – сказала она спутникам, ожидавшим, пока Джакс приведет хозяйку.
– Больше, чем ты сумеешь сосчитать, – подмигнул Рожер.
– Крошка Рожер Восьмипалый! – послышался возглас, и из-за двери в конце коридора появилась женщина.
Джессе, как и Джизелл, было за пятьдесят. Но если Джизелл с годами набрала вес, платье Джессы по-прежнему туго обтягивало тонкую талию, а грудь, выступавшая из глубокого выреза, осталась гладкой и соблазнительной. Джесса подкрашивала лицо, но красота ее не увяла, и годы выдавались лишь несколькими тщательно заретушированными морщинками.
– Она напоминает мне мать, – сказала Лиша, ни к кому не обращаясь.
– Ага, – согласился Гаред, хотя, судя по взгляду, не видел в этом ничего плохого.
Лиша прикинула, не отослать ли его наверх. И пойдет ли он, если она велит. Аманвах, похоже, думала о том же. Она встала между Гаредом и женщиной, а Рожер распростер объятия.
Прижав его к груди, Джесса цокнула языком:
– Рожер, прошло больше десяти лет. Я чуть ли не сама кормила тебя титькой, а ты не удосужился заглянуть?
– Вряд ли это одобрил бы герцог, – ответил Рожер.
Он отстранился, и Лиша увидела, что глаза у него мокрые. Как бы она ни относилась к сорнячнице, было ясно: Рожер ее любил.
– Дай мне взглянуть на тебя, – сказала Джесса, развела ему руки и отступила на шаг, словно в танце.
Она осмотрела его с головы до пят.
– Ты вырос статным мужчиной. Держу пари, ты разбил не меньше сердец, чем Аррик.
Рожер чуть отошел и откашлялся, теребя медальон.
– Госпожа Джесса, позвольте представить мою жену – дама’тинг Аманвах вах Ахман ам’Джардир ам’Каджи.
Джесса с лучистой улыбкой шагнула к Аманвах, намереваясь ее обнять, но юная дама’тинг сделала шаг назад.
– Мм? – озадачилась Джесса.
– Простите, госпожа, но вы нечисты, и вам нельзя ко мне прикасаться, – ответила дама’тинг.
– Аманвах! – воскликнул Рожер.
– Все в порядке, – возразила Джесса, вскинув руку, но не сводя с Аманвах глаз. – Мне извиниться за бесстыдство? Прикрыть грудь и волосы?
Аманвах отмахнулась:
– Дживах’шарум с честью носят одежды намного менее скромные. Меня не оскорбило твое бесстыдство.
– Тогда в чем же дело? – спросила Джесса.
– Ты же из тех, кто варит чай из яблуневых листьев, который превращает твоих хисах в ха’тинг? Ты позоришь их и ослабляешь свое племя, отказывая этим женщинам в детях от их соитий.
– По-твоему, лучше, чтобы они не знали отцов своих детей? – осведомилась Джесса. – Стали матерями-одиночками, не достигнув и двадцати? Мои девочки получают образование и возвращаются к былой жизни более богатыми и подготовленными, чтобы найти подходящих светских мужей и выносить детей знатного рода.
– Значит, они выходят замуж, будучи познанными? – не отставала Аманвах.
Лиша кашлянула, откровенно напоминая о Сиквах, которая познакомилась с Рожером не девственницей. Аманвах не вняла, но Лиша пожалела о своей выходке, поскольку Джесса победно улыбнулась.
– Ты и сама чуток вкусила до того, как нашла Рожера? – спросила сорнячница.
Аманвах оцепенела. Лиша увидела, как ее аура вспыхнула гневом – жарким и грозным, но внешне принцесса сохранила спокойствие.
– Я невеста Эверама, но отправилась к мужу чистой и не познанной смертным мужчиной, как подобает дживах ка. Рожер знал и принял то, что его дживах сен была не такой.
При этих словах Рожер шагнул вперед и взял Аманвах за руку. Она резко обернулась к нему, но нежность в глазах мужа удивила ее, и на гнев наслоилось смущение.
Другой рукой Рожер бережно заправил под платок прядь ее волос.
– Я принял бы и тебя, Аманвах вах Ахман ам’Джардир ам’Каджи. Не думай больше об этом. Не беспокойся ни о чем. Я полюбил тебя в тот миг, когда ты впервые мне запела, и вряд ли когда-нибудь разлюблю.
Смущение исчезло из ауры Аманвах, сменившись чувством столь интимным, что Лише стало стыдно смотреть. Она сняла меченые очки, но и без них увидела слезы в глазах юной священнослужительницы, когда они с Рожером обнялись.
От этой картины глаза увлажнились и у Джессы. Она отвернулась, не желая мешать, и шагнула к Уонде:
