– За что ты так со мной? – Она пытается найти в нем тень его же прежнего.
Бессмысленное занятие.
– За что? Интересный вопрос. – Он опирается локтем на широкий подлокотник кресла. – Допустим, по праву творца. Устроит тебя подобный ответ? Разве не благодаря мне ты, Таннис, стала такой, какой стала? Где бы ты была, милая, если бы не я. Скажи?
Ей нечего ответить. А Войтех отстраняется, упирает указательные пальцы в подбородок и смотрит. Пристально. Равнодушно.
– Сказать, что было бы с тобой? Ты бы начала пить, все ведь пьют. Пошла бы на завод или, что вероятней, в бордель. По первому времени зарабатывала бы прилично, но быстро постарела бы… а там сама знаешь. Улица потемнее, поближе к порту. Пьяные драки. Пьяные клиенты. Сифилис. И смерть в какой-нибудь канаве.
Он был прав и безжалостен в этой своей правоте.
– Я показал тебе другую жизнь. И дал понять, что ты способна ее добиться. И разве это не заслуживает благодарности? Скажи, Таннис.
Сказать было нечего. А он ждал.
Решать?
Отказаться?
Согласиться? Тогда будет шанс… на что? Не стоит обманываться, в живых ее в любом случае не оставят. Вопрос времени и… надежды.
– Мне хочется жить.
– Я понимаю.
– И… я согласна.
Как-нибудь… перетерпится… свыкнется с мыслью. Свыкнуться ведь со многим можно, а он… он не уродлив… и по-своему остался прежним… разве она, Таннис, в глубине души не мечтала выйти за него замуж? Правда, замуж ее не зовут, но…
…будет шанс.
Терять ей в любом случае нечего.
– Таннис, – он наклонился, подвинув бокалы к краю стола, и за руку ее взял, – ты ведь понимаешь, что предательства я не прощу.
Понимает. И вспоминает черноту подземелья. Белые тени подземников. Мост над пропастью и осклизлые колья. Если Таннис попытается бежать, ее отдадут теням.
Живой.
– Ты… тогда ты знал, куда вы идете? – Она имеет право задать этот вопрос, и Войтех откровенен.
– Знал. Сложно было не заметить, как Малыш дергается.
– Но пошел.
– Так было нужно.
– Кому?
– Мне, Таннис.
– Тебе? А остальные? В тебя ведь верили. Тебе верили! – У нее не получилось не закричать.
– Мне жаль.
– Они умерли, а тебе жаль? И только-то?
Пальцы сжимаются, причиняя боль, но терпимую. И взгляда Таннис не отводит.
– У каждого был свой выбор, Таннис. – Он выкручивает руку, заставляя разжать кулак. Проводит по пальцам, разглядывая их пристально. И с ним смотрит Таннис.
Мозоли почти исчезли, кожа стала бела. А пальцы у нее тонкие, длинные… и ногти подпилены аккуратно. Ей жуть до чего не нравилось подпиливать ногти, но Кейрен требовал, и Таннис подчинялась.
– Рано или поздно, они бы попались. Без меня – скорее рано…
– Этим ты себя успокаиваешь.
– Не дерзи. – Он погладил мизинец, слегка искривленный и перечеркнутый белой нитью шрама. – Мне нет нужды успокаивать себя. Каждый заработал свою виселицу. И тебе следовало бы сказать спасибо за то, что в тот день ты осталась внизу.
– Сливы, да?
– Сливы и настойка жостера. Хорошее средство от запоров. Видишь, кое-чему я успел научиться… тот я, которого повесили.
– И чего ради?
– Мне настала пора умереть. А они… в любой игре чем-то… или кем-то приходится жертвовать.
– И мной ты тоже пожертвуешь?
– Если будет в том необходимость. Видишь, здесь и сейчас я предельно откровенен.