ними свои воды, как будто ничего не произошло.
Молчание накрыло доки.
Скелли пораженно посмотрела на свои пустые руки и почесала запястья. Последний человек не хотел идти в воду.
— Никто не смог бы их остановить, — сказал ей Хеннеси. — И возможно для них эта смерть была лучше, чем то, что ждало их в по возвращению в Калсиду. Люди на берегу стали оживленно беседовать. Не дожидаясь, пока шум усилится, Лефтрин подошел к перилам своего корабля. — Драконы держат свой путь в Калсиду, чтобы напасть на нее в наказание за охоту на драконов! Отправьте это сообщение в Удачный, чтобы они смогли приготовиться к ответной мести Калсиды.
Люди затаили дыхание после его слов.
И в этой тишине как гром прозвучали слова Тилламон: — Кессарик и Трехог возможно также пожелают решить, что случится с ними, если они укрывают убийц драконов!
День 21 Месяца Пашни
7 год Независимого Союза Торговцев
От Керига Свитвотера, Мастера Гильдии смотрителей птиц, Удачный
Эреку Данварроу, Трехог
Эрек, мой старый друг, это неофициальное послание. Мастера Гильдии будут колебаться не меньше месяца прежде, чем решатся действовать, но я уверен что это решение будет одобрено. Твое имя было чуть ли не единственным, которое обсуждалось, когда был поднят вопрос о недавно освободившемся месте Смотрителя голубятни в Кассарике. Ким основал собственную голубятню и руководит своими бывшими подмастерьями. Хоть под твоим руководством будет меньше птиц и подмастерьев, чем сейчас в Удачном, но, я думаю, задача, тем не менее, будет нелегкой. Это большая ответственность, и если быть честным, тебе придется иметь дело с запущенными голубятнями, нездоровыми птицами, записями, которе велись кое-как, и недисциплинированными учениками.
Ну и конечно же, я считаю, что ты идеально подходишь для этой работы!
Если вдруг случайно окажется, что это не то, за что вы хотели бы взяться, то, пожалуйста, уведомьте меня об этом Данварроузским голубем, и я перестану лоббировать вашу кандидатуру.
Хотя вряд ли вы откажетесь!
С гордостью за моего бывшего ученика,
Кериг
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Рейн чувствовал тошноту. Он глубоко вздохнул, потянулся за своей фляжкой и сделал глоток. Это помогло. Немного. Передвижение верхом на драконе по ощущениям сильно отличалось от того, когда Тинталья несла его, сжимая в своих когтях. В то время владевшие им страх и беспокойство от мысли, что Малта была уже мертва, и давление мощных лап дракона на его ребра отвлекали его от реальности полета. На этот раз он высоко сидел между ее крыльев, ветер дул ему в лицо и он не мог забыть, как высоко над землей он находится, и как раскачивается его тело в такт взмахам драконьих крыльев. Его спина и желудок протестовали против этого полета.
Он старался не думать о том, насколько старой была упряжь, в которой он сидел. Пробовал не задаваться вопросом, насколько крепки эти ремни и пряжки, и были ли они созданы больше для украшения, чем для реального использования. Было слишком поздно, чтобы беспокоиться о таких вещах, но еще слишком рано, чтобы думать о войне, которую они несли Калсиде. Далеко под ним земля казалась лоскутным одеялом — в первый день они пролетали над холмистыми лугами и лесистыми холмами, потом они пересекли болота — полные веток и тростника топи с остовами мертвых деревьев, все еще выступающих на поверхности бурой воды. Они пересекли реку, бегущую в скалистом русле, изломанном белыми перьями брызг. За ней простирались равнины и ломаные линии холмов, покрытые лесом, спускающимся по склонам в овраги.
По положению солнца он мог понять, что драконы резко меняли курс по крайней мере дважды. Они летели в Калсиду не напрямую, а следовали по непонятному драконьему маршруту, на котором, вероятно, располагалось наибольшее количество мест, пригодных для охоты, приземления и отдыха. В таком случае все становилось понятно. И было бы еще понятнее, если бы драконы снизошли до обсуждения этого вопроса в людьми. Однако после своего военного совета они стали гораздо меньше общаться с людьми, разве что за исключением Рапскаля.
