Слишком густые и пушистые волосы… Но разве не должно быть здоровое дерево плотно укрыто листвой?
Слова, ее собственные слова, кружились и кружились в голове.
Что? Что еще?
«Только это: борись с теми, кто позволяет себе обращаться с тобой бесцеремонно и неуважительно. Не важно, выиграешь ты или проиграешь, – ты должна бороться».
Во рту Гиллы снова появился вкус летней вишни.
А ведь Кэши завидовала ее формам, ее силе.
У Гиллы закололо в задней части шеи, и это ощущение распространялось вниз по спине. Она собрала все из своего центра, из этого мускулистого, раздутого живота – и ударила Роджера локтем в солнечное сплетение.
– Нет! – прорычала она, чувствуя, какое горячее у нее дыхание.
Роджер поперхнулся и повалился на противоположную стену, стекая по ней на землю бесформенной, бескостной массой. Гилла опустилась на четвереньки, твердо опираясь на все конечности. Пальцы ее ног и рук изогнулись, и она не удивилась, чувствуя, как ее конечности превращаются в четыре узловатых отростка, выгнутых назад и твердых как дерево. На этих отростках вспухли когти – она нетерпеливо и с удовольствием поклацала ими по полу.
– О боже, – простонал Роджер. Он попытался подтянуть ноги к телу, стараясь держаться подальше от нее. – Гилла, что за чертовщина? Это вообще ты?
«Фостеру нравится обнимать меня. Он считает меня красивой».
Эта мысль пронеслась в ее мозгу щекочущей волной – наверно, это она покрыла Гиллу чешуей с ног до головы. Посмотрев на свои новые драконьи ноги, она увидела, как красиво мерцает эта чешуя, отдавая вишнево-красным. Ударом своего нового прекрасного хвоста она отправила одежду и вешалки в воздух.
Роджер заскулил:
– Прости меня, прости!
Проверяя свои неровные, ветвистые конечности, Гилла ради эксперимента сделала шаг к Роджеру. Тот начал всхлипывать.
«Ну а ты? – спросил глубокий, какой-то фруктовый голос в ее голове. – Что ты скажешь о себе? Кто ты? Что ты? Какая ты?»
Гилла задумалась, облизывая губы.
Роджер сильно пах мясом.
– Я думаю, что я то, что нравится во мне Кэши и Фостеру. Я хороший друг.
– Да.
– Я симпатичная. Нет, я красивая.
– Да.
– Меня приятно обнимать.
– Да.
– Я умею здорово крутить педали велосипеда.
– Да.
– Я бегаю быстрее ветра.
– Да.
– Я умею пользоваться своими мозгами и пользуюсь ими… ну иногда.
– Да (на этот раз в голосе сквозит улыбка).
– Я умею пользоваться своими легкими.
– Да!
Гилла сделала глубокий вдох, глотнув затхлый воздух шкафа и крепкий запах вспотевшего от страха Роджера. От вдоха ее грудь скрипнула, как высокое дерево на ветру, и она почувствовала, как ее ребра раскрываются, словно крылья летучей мыши. Они заполнили оставшееся в шкафу место до отказа.
– Пожалуйста, – шептал Роджер. – Пожалуйста!
– Эй, Родж? – позвал Хейгуд. – Ты, должно быть, отлично проводишь там время, если просишь еще!
– Пожалуйста, что? – прорычала Гилла.
У основания ее шеи, там, где волосы прилипали обычно, когда ей было жарко, раскрылся капюшон гамадриады. Она выдохнула горячий ветер. Ее дыхание пахло вишневым пирогом – и это почему-то заставило ее рассмеяться.
Про Роджера такого сказать было нельзя, но она точно отлично проводила время!
Ее смех вырывался наружу маленькими сгустками огня. Один из них поджег край свитера Роджера.
