– Теперь я даже не знаю, как вы сможете мне помочь! – вскричал он в отчаянии. – Пока дворец в таком виде, бессмысленно пытаться быть Королем. Мне остается лишь быть хорошим мясником, насколько это в моих силах. А вы, если пожелаете, можете помочь мне с бухгалтерией, пока птица не посмеется над лавкой, чтобы она снова стала дворцом.
Итак, Король посвятил себя новому ремеслу, а подданные отнеслись к нему с уважением (их всех судьба бросала то высоко, то низко, после того как появился Какадукан). Матильда вела бухгалтерские книги и выписывала счета, и, в сущности, оба были довольны жизнью. Придмор, замаскированная под торговый автомат, стояла в лавке и привлекала множество покупателей. Они приводили к ней своих детей, заставляли бедных невинных малюток опускать монетки в прорезь и читали добрые советы Придмор. Как ты понимаешь, с родителями везет не всем. Принцесса в обществе Какадукана по-прежнему сидела в своем саду на заднем дворе лавки, и Матильда играла с ней каждый день после обеда. Но однажды, когда Король проезжал через чужое королевство, местный Король выглянул из окна своего дворца, засмеялся и крикнул вслед тележке: «Мясник!» Король-Мясник не обиделся: это было грубо, но правда. Но когда другой Король крикнул: «Почем кошатина?» – Король Зеленой Страны рассердился по-настоящему, потому что торговал только мясом высшего качества. Он рассказал об этом случае Матильде, и она сказала:
– Пошли армию, и пусть она его разгромит.
Король так и сделал, и враг был разбит. Какадукан посмеялся над Королем и своим смехом вернул его обратно на трон и превратил мясную лавку обратно в дворец – как раз вовремя, чтобы Его Величество объявил всеобщий выходной день и организовал для армии шикарный прием. Теперь Матильда помогала Королю во всех делах, и ей ужасно нравилось чувствовать себя умницей-разумницей – это новое ощущение было таким сладостным! Так что Матильда ужасно расстроилась, когда услышала смех Какадукана, едва столы были накрыты для пира. Да, гадкая птица снова засмеялась, и всеобщий праздник обернулся введением нового подоходного налога. Великолепный пир превратился в выговор за подписью Короля, а армия внезапно сделалась оравой малышей на неудачном пикнике воскресной школы: пришлось угостить их булочками и рыдающими отвести домой.
– Это
– Что ж, – отозвалась Матильда. – Я кое-что придумала. Если вы назначите меня гувернанткой Принцессы, я попробую все исправить. Теперь я достаточно умна.
– Мне придется созвать Парламент, – сказал Король. – Чтобы вас назначить, нужно внести поправки в конституцию.
И он поспешил в Парламент. Но когда он бежал мимо Какадукана, тот хихикнул, склонив голову набок. Король не остановился, но его изящная корона сделалась массивной и безвкусной и украсилась – верх пошлости! – дешевыми цветными стекляшками. Бархатная мантия, отороченная мехом горностая, теперь была из фланели и кроличьего меха, а скипетр стал длиной в 20 футов, и тащить его было чрезвычайно неудобно. Но Король не сдавался. Его королевская кровь вскипела.
– Ни одна птица, – отрезал он, – не помешает мне исполнить мой долг и открыть сессию моего Парламента.
Но он так разволновался, что у дверей Парламента никак не мог припомнить, которым ключом их отпирать, и в конце концов один из ключей намертво застрял в замке. Депутатам пришлось произносить речи прямо на перекрестках, что создавало огромные помехи дорожному движению.
Несчастный Король вернулся домой со слезами на глазах.
– Матильда, – сказал он, – это уже слишком. Вы всегда были для меня утешением. Вы не бросили меня в беде, когда я был мясником: вы вели бухгалтерские книги, собирали заказы и передавали их поставщикам. Если вы уже достаточно поумнели, пришло время мне помочь. Если вы мне не поможете, я уволюсь – перестану быть Королем, уеду и открою мясную лавку на Кэмбервелл-Нью-роуд, и найму другую девочку вести бухгалтерские книги – другую, вы меня поняли?
Это заставило Матильду решиться:
– Хорошо, Ваше Величество. Тогда разрешите мне выходить на прогулки по ночам. Возможно, я смогу выяснить, что смешит Какадукана. Если я это узнаю, мы навсегда лишим его поводов для смеха. В чем бы эти поводы ни состояли…
– Ах, – вскричал несчастный Король, – хорошо бы вам это удалось!
В тот вечер Матильда легла на кровать, но не заснула. Она подождала, пока все во дворце не затихнет, а потом бесшумно, словно кошка или мышка, выскользнула в сад, к клетке Какадукана, спряталась за кустом белых роз и стала наблюдать. Ничего не происходило, пока небо не посерело от проблесков рассвета, да и тогда проснулся один Какадукан. Но когда над крышей дворца взошло круглое красное солнце, что-то тихо появилось из дверей дворца. Оно походило на полтора ярда белой ленты, ползущей по земле, и была это Принцесса собственной персоной.
Она беззвучно подошла к клетке и протиснулась между ее прутьями. Щель была очень узкая, но мне еще не доводилось видеть птичьих клеток, между прутьями которой невозможно протянуть полтора ярда белой ленты. И вот Принцесса подошла к Какадукану и начала щекотать его под крыльями, пока он не захохотал во весь голос. Тогда Принцесса снова юркнула между прутьями и вернулась в свою спальню прежде, чем птица отсмеялась. Матильда тоже вернулась в свою комнату. В тот день все воробьи обернулись ломовыми лошадьми, и по дорогам стало не проехать.
После обеда Матильда, как всегда, пришла поиграть с Принцессой и как бы ненароком спросила:
– Принцесса, а отчего вы такая худая?
Принцесса ласково пожала руку девочке и сказала серьезным тоном, с полной искренностью:
