Эймос и Джек вместе заглянули в воду.
Они ожидали увидеть блеск зеркала среди водорослей и гальки на дне, а может, собственные отражения, но увидели – совсем другое.
Из-под воды смотрело лицо красивой девушки.
Джек с Эймосом изумленно наморщили лбы. Девушка засмеялась, рассыпая по озеру пузырьки.
– Кто ты? – спросил Эймос.
И в ответ из пузырьков донеслось:
– А вы кто?
– Я Джек, Принц Далекой Радуги, – сказал Джек, – а это Эймос.
– Я женщина, достойная принца, – произнесло лицо в воде, – и зовут меня Леа.
Тут Эймос спросил:
– Отчего ты достойна принца? И как ты попала туда, где теперь находишься?
– Ах, – сказала Леа, – на второй вопрос ответить легко, но на первый не так-то просто. Год и еще один день назад я услышала тот же самый вопрос от волшебника, такого могучего, старого и ужасного, что нам с вами не стоит о нем беспокоиться.
– И что ты ему ответила? – спросил Джек.
– Я сказала, что могу говорить на всех языках рода человеческого, что я храбра, сильна и красива, что я могу править государством бок о бок с любым мужчиной. Он сказал, что я горда и гордость – мое достоинство. Но тут он заметил, как я разглядываю себя в зеркалах, и сказал, что я тщеславна, а тщеславие – мой изьян, оно разлучит меня с принцем, которого я достойна. Блестящая поверхность всего сущего, сказал он мне, будет разлучать нас, пока какой-нибудь принц не сумеет заново собрать зеркало из осколков, и тогда я смогу снова стать свободной.
– Значит, я тот самый принц, который тебя спасет, – объявил Джек.
– Правда? – спросила Леа с улыбкой. – Осколок зеркала, в котором я заперта, лежит на дне этого озера. Когда-то я сама прыгнула с утеса в синее море, чтобы достать белую огненную жемчужину, которую теперь ношу на лбу. Я нырнула глубоко, глубже, чем все мужчины, глубже, чем все женщины, о чьих погружениях слыхал весь свет. Но это озеро еще на десять футов глубже, чем та пучина. Ты не раздумал?
– Я попытаюсь, даже если при этом погибну, – сказал Джек. – Но я сделаю все, что в моих силах, не больше, но и не меньше.
И, набрав полную грудь воздуха, Джек прыгнул в озеро.
Эймос прекрасно понимал: если бы его спросили, готов ли он нырнуть, он бы долго-долго колебался. Шли секунды. Эймос испугался за жизнь Джека и пожалел, что не успел придумать какой-нибудь другой способ. Прошла минута. Может, надо было обхитрить девушку, подстроить, чтобы она сама принесла им зеркало? Две минуты. Например, поймать лягушку, привязать ей к лапе веревку, пусть нырнет и найдет зеркало?..
Три минуты миновало, а на воде – ни пузырька. Эймос, к собственному удивлению, решил, что остается только одно – прыгнуть в озеро и попробовать хотя бы спасти принца. Но тут у самых ног раздался тихий всплеск воды.
Сначала вынырнула голова Джека, а через миг появилась и его рука с большим осколком разбитого зеркала. Эймос запрыгал от радости. Принц подплыл к берегу, и Эймос помог ему вылезти. Они прислонили осколок к дереву и сели немного передохнуть.
– Хорошо, что я был в твоих отрепьях, – сказал Джек, – а не в моей собственной одежде, иначе водоросли вцепились бы в мой плащ, а сапоги утянули бы меня на дно, и я так никогда бы и не выплыл. Спасибо, Эймос.
– Такая мелочь не стоит благодарности, – ответил Эймос. – Но если мы хотим поспеть на корабль к обеду, пора возвращаться.
Они отправились обратно и к полудню почти дошли до берега. Принц отдал зеркало Эймосу и ускорил шаг: ему надо было вернуться в камеру. Эймос сделал привал, а потом не торопясь направился к кораблю, неся осколок зеркала.
– Эй, – крикнул он тощему серому господину, который дожидался его, сидя на сундуке, – вот ваше зеркало со дна серебристой заводи.
Серый так обрадовался, что спрыгнул с сундука, прошелся по палубе колесом и тут же повалился, хрипя и кашляя. Пришлось несколько раз шлепнуть его по спине.
– Молодец, – сказал он, когда Эймос поднялся на борт и отдал ему осколок. – А теперь пойдем. Ты пообедаешь за моим столом, только, ради всего святого, сними этот цирковой шатер, пока у меня голова не разболелась.
Эймос снял одежду принца, матрос отнес ее на гауптвахту и вернулся с отрепьями Эймоса. Когда он оделся, его рукав случайно коснулся руки серого господина. Тот замер и нахмурился, и лицо его сделалось почти черным:
– Эта одежда мокрая, а та, в которой ты ходил на болото, была сухая.
– Ну да, – сказал Эймос. – И как вы это объясните?
Серый господин буравил его глазами, долго думал и рядил, но так и не нашел никакого обьяснения. Наконец он буркнул:
– Неважно. Пойдем обедать.
Они спустились вниз, и матросы несли за ними черный сундук. Эймос и хозяин пообедали сытно и вкусно. Всю редиску из салата серый господин выудил, насадив на нож, и высыпал в широкую воронку, которую вставил в круглое отверстие на сундуке. «Фулрмп, мелрулф, улфмфграмф!»
