как и полагается, Принца Далекой Радуги». Тут волшебник вспылил, разбил зеркало на три части и объявил: «Пока ты не посмотришься в это зеркало, когда оно снова станет целым, ты не станешь Принцем Далекой Радуги, ибо за этим стеклом заперта женщина, достойная принца, и пока она не станет свободной, ты не сможешь править в своей родной стране». Что-то взорвалось, и я очнулся уже без короны. Я лежал в одежде, в которой ты видишь меня теперь, на зеленом лугу. В моем кармане обнаружилась карта. На ней было указано, где спрятаны все осколки зеркала, но не говорилось, как вернуться на Далекую Радугу. Я до сих пор не знаю, как мне попасть домой.
– Понимаю, понимаю, – сказал Эймос. – А как этот тощий серый человек украл у тебя карту? И зачем она ему понадобилась?
– Когда я понял, что домой вернуться не смогу, – сказал Джек, – то решил начать искать осколки. Первый, кто мне повстречался, был тот самый костлявый серый господин. При нем был большой черный сундук, в котором, как он сказал, находится его самый дорогой, самый близкий друг. Он сказал: если я наймусь к нему таскать сундук, он заплатит мне хорошие деньги, чтобы я смог купить себе корабль и продолжать поиски. И еще он сказал, что ему самому хотелось бы увидеть женщину, достойную принца. «Особенно, – сказал он, – такого пестрого принца, как вы». Много месяцев я таскал его сундук, и наконец он заплатил мне хорошие деньги и я купил на них корабль. Но после этого костлявый серый человек украл у меня и карту, и корабль, а меня засадил сюда, за решетку, и объявил мне, что они с его самым дорогим, самым близким другом найдут зеркало и оставят его себе.
– Зачем он хочет отыскать женщину, которая достойна принца вроде тебя? – спросил Эймос.
– Об этом мне не хочется даже думать, – сказал Джек. – Однажды он попросил меня расстегнуть «молнию» на кожаном клапане с краю сундука и засунуть туда голову, чтобы проверить, как там его самый дорогой, самый близкий друг. Но я не согласился, потому что раньше видел: он поймал красивую синюю птицу с красными перышками вокруг шеи и засунул ее в то самое отверстие на «молнии», и из сундука раздался только какой-то нехороший звук, что-то вроде «орулмхф».
– Вот-вот, – сказал Эймос. – Знакомый звук. Мне тоже неохота думать о том, что он сделает с женщиной, достойной принца вроде тебя.
И все же Эймос продолжал размышлять.
– С тобой он поступил вовсе не как друг, – сказал он Джеку. – А значит, его дружба с самым дорогим, самым близким существом какая-то ненастоящая.
Джек кивнул.
– А почему он не добудет зеркало сам? Зачем поручать это мне? – поинтересовался Эймос.
– Ты видел, где спрятаны осколки?
– Я запомнил, что один из них лежит не доходя двух лиг до некоего места, второй чуть выше другого места, а третий – «пожалуй, ближе, чем тебе кажется».
– Верно, – сказал Джек. – «Ближе, чем тебе кажется» – это огромное серое, унылое, заросшее, топкое зловещее болото. Первый осколок лежит на дне серебристой заводи посреди болота. Но на болоте все так серо, что серый господин полностью сольется с пейзажем и никогда уже не выберется наружу. «Чуть выше» – это на горе, а гора такая высокая, что сам Северный Ветер живет в пещере на ее склоне. Второй осколок зеркала лежит на вершине высочайшего пика горы. Но там так ветрено, а серый человек такой тощий, что его сдует в пропасть на полпути к вершине. «Не доходя двух лиг» – это сад буйных красок и пряных ароматов, где на бортиках фонтанов из розового мрамора, оплетенных виноградными лозами, поблескивают черные бабочки. Во всем саду нет ничего белого, кроме серебристо-белого единорога, который охраняет последний осколок зеркала. Возможно, серый смог бы добыть зеркало из сада, но я знаю: он не захочет туда идти, потому что от ярких красок у него болит голова.
– Тогда он человек выносливый: так долго терпеть твои пестрые одежды! – сказал Эймос. – В любом случае, я думаю, это несправедливо, если наш поклонник всех оттенков серого добудет твое зеркало с помощью твоей же карты. Тебе как минимум тоже надо дать шанс. Дай-ка подумать… сначала мы отправимся в место, которое ближе, чем ты думаешь.
– Значит, на болото.
– Хочешь пойти со мной и сам добыть осколок? – спросил Эймос.
– Еще бы! – воскликнул Джек. – Но как?
– У меня есть план, – сказал Эймос. Когда требовалось, соображал он очень быстро. – Просто делай, как я скажу.
Эймос начал что-то шептать Джеку через решетку. А тюремщик по-прежнему храпел на своей парусине.
В четыре часа на следующее утро, когда рассвет выдался туманным, солнце спряталось за облаками и воздух стал серым-серым, серее не бывает, корабль приблизился к берегу, где расстилалось огромное серое, унылое, заросшее, топкое зловещее болото.
– Посередине болота, – сказал серый господин, указывая направление рукой, – есть серебристая заводь. На дне лежит осколок зеркала. Сможешь к обеду вернуться и принести мне этот осколок?
– Наверно, смогу, – сказал Эймос. – Но тут все такое серое, просто ужас. Что, если я полностью растворюсь в пейзаже и никогда уже не смогу выбраться?
– С твоими-то рыжими волосами? – удивился серый.
– Волосы у меня рыжие, но я же не весь волосатый, – возразил Эймос. – Одежда у меня грязная и рваная, а в этом тумане, верно, вмиг посереет. Не
