Тогда он понял, что совершил ошибку. Уже знал, что вода будет втекать внутрь, пока не достигнет верхних этажей – а это может длиться намного дольше, чем он сумеет выдержать.
Пульс его снова ускорился. На этот раз он уже не мог успокоиться. Знал, что каждый толчок крови в висках приближает его к моменту, когда он больше не сможет сдерживать дыхание, и когда легкие его зальет ледяная вода.
Он снова подтянулся к створке, нащупал на другой стороне ручку, а потом сильно сжал ее и перевалил тело на другую сторону, в напирающее течение. Сразу застонал от боли. Чувствовал себя так, словно висел с огромным камнем, привязанным к ногам. Тело моталось влево-вправо, раздерганное рвущейся внутрь водой. Хотел было отпустить девочку и помочь себе второй рукою, но боялся, что Саннэ не удержится и что ее унесет течением.
Потеряв нынче Хольбранвера, он предпочитал погибнуть, но не бросить девочку.
Потому так и висел в черной ревущей воде, пытаясь подтянуться поближе к выходу. Наконец, когда течение чуть ослабло, он с отчаянием напряг мышцы. Плечи у него болели, будто ему выламывали суставы, и все же он подтянул к подбородку колени и зацепился одним за железную плашку на краю створки. Чувствуя, что девочка держится крепко, на миг помог себе второй рукою. Вытолкнул себя еще дальше, схватился за косяк. Снова повис, зная, что если даже выползет наружу, то течение втолкнет его назад и не хватит ему сил, чтобы провернуть все это еще раз.
Чувствовал, что слабеет и что его легкие разрываются. Последним усилием удерживал он себя от желания вдохнуть воду.
Течение снова ослабло. Фехтовальщик вытолкнул себя на другую сторону двери и поплыл вверх, перебирая ногами и с трудом сдерживая непроизвольные звуки, рвущиеся из горла.
Открыл глаза. Его ослепил яркий режущий свет. Значило ли это, что он уже мертв?
Наконец он вынырнул на поверхность спокойных, посеребренных лучами луны волн залива. Арахон начал хватать воздух широко открытым ртом, давился, кашлял, фыркал. Дрожащие, словно холодец, руки и ноги отказывались слушаться, поэтому он лег на спину.
Положил голову Саннэ себе на грудь. Не было у него сил даже проверить, жива ли еще девочка. Вода вокруг кипела – это лопались последние пузыри воздуха, убегающего из башни, из ее заливаемых комнат, спальни. Убегающего из легких тех, кто тонул там, вместе с их испуганными криками.
И’Барратора полежал минуту-другую на волнах, ласкаемый пузырьками. Впереди на берегу маячил сверкающий тысячами ламп полумесяц Серивы.
Он почувствовал сонливость. Испугался, что потеряет сознание и утонет, но не мог заставить себя двигаться. Только громкий кашель Саннэ вырвал его из оцепенения.
– Ты меня слышишь? – спросил он.
– Почему… так долго?
– Нам повезло, что мы вообще живы.
– Папе… не повезло?
И’Барратора не ответил. Ухватил девочку за руку и показал на берег. Они поплыли в сторону города. Глубоко под ними, в заливаемом водой куполе, в спокойной черной бездне, перестало дрожать последнее из тел.
Миг-другой еще работали оконные тенеукороты, через которые потоки воды выплеснулись на крыши в нескольких местах Серивы, разбудив всех вокруг. Однако вскоре и они исчезли, оставив после себя лишь подтопленные дома и перепуганных горожан.
Лестницей, по которой днем поднимались торговки, чтобы потрошить и чистить рыбу над берегом залива, они вскарабкались на берег подле улицы Амандита. Воняющие ступеньки вывели их на уровень дороги. Один раз им пришлось остановиться, поскольку изможденного И’Барратору сотрясли такие ужасные спазмы, что некоторое время он провел, рыгая, головой уткнувшись в стену. Саннэ отвернулась, пока худощавое тело фехтовальщика тряслось и корчилось.
Взобравшись наверх, они попали на кладбище пустых прилавков, меж их деревянных скелетов, что оживали только вечерами. Сейчас, перед рассветом, улица была залита мраком. Выпуклая брусчатка лоснилась, словно брюхо ящерицы.
Арахон взглянул во тьму боковых переулков. Ему удалось спасти рапиру, однако драться он был не в состоянии. Ноги были словно ватные, а колени тряслись при каждом шаге. Рану на бедре жгло от морской соли.
– Мы должны вернуться, – сказала Саннэ, выжимая волосы.
В белой ночной рубахе она выглядела словно дух утопленницы. И’Барратора обернулся к ней налитыми кровью глазами.
– В тенепространство?
– За папой.
– Исключено.
– Мы должны!
Он присел возле девочки на корточки. Ее бледное вытянутое лицо оказалось на высоте его глаз. Его удивило, какой серьезной она выглядит. Хольбранвер говорил, что Саннэ – двенадцать лет, однако глаза эти могли принадлежать и женщине в три раза старше.
– Послушай, – сказал он. – На той тенесторонности можно прожить лишь несколько минут. Уже поздно.
– Мы попали в переход, значит, и папа мог попасть куда-то, куда-нибудь в другую тенесторонность.
