И уже на полпути пожалел о своем решении. Облитая маслом лестничная площадка пылала так, что перед ним вставала сплошная стена огня. Он даже не знал, выдержат ли ступеньки его вес. Однако сверху донесся голос Иоранды: проклятие – длинное и поэтическое, словно из уст торговки с рыбного рынка. Это добавило ему отваги. Он задержал дыхание, зажмурился и двинулся через огонь.
Почувствовал себя так, словно отворил дверцу печи и сунул внутрь голову. Языки пламени облизали его брови, тело вопило от боли. Мир замер. Ноги, что вслепую находили новые и новые ступеньки, брели, казалось, словно по патоке. Но длилось это лишь миг – и вот Арахон был уже наверху.
Их живого огня он выпал в задымленную комнату с двумя окнами, где во время оно могла находиться канцелярия цеха. Попал он в нее точнехонько в тот момент, когда последний из головорезов Князя осел на пол, где уже лежало несколько окровавленных тел.
Перед Арахоном стояло двое учеников школы старшего ранга, а позади – сам Биттруччи, прижимавший к себе связанную по рукам Иоранду, пытаясь перезарядить пистолет.
Глаза И’Барраторы и женщины встретились, и тут же фехтовальщик сорвал с лица дымящийся плащ и кинул его в противников, почти одновременно проведя длинный выпад с уколом. Пробил одному живот, добавил дагой в шею. Второй, увидав внезапную смерть приятеля, кинулся наутек, выскочив через окно. Биттруччи выругался, бросил пистолет в Арахона, а потом выхватил из-за пояса стилет.
– Не приближайся! Ты даже не знаешь, на кого мы работаем! Один шаг – и она погибнет!
Арахон холодно улыбнулся, медленно приближаясь к противнику фехтовальным шагом. Глаза его рисовали невидимые линии и поля на теле Иоранды – и на закрытом ею туловище Биттруччи. Под пастельным корсетом женщины и шелковым вамсом мужчины он видел в воображении ребра, мышцы, вены.
– Не приближайся, а то…
На лестнице внезапно выстрелило пламя, женщина дернулась, и тогда И’Барратора прыгнул вперед и пробил Иоранду одним молниеносным движением рапиры.
Иоранду и спрятавшегося за ней мужчину.
Цеховой дом доживал последние минуты, превратившись в ад. На первом и втором этажах стонали раненые, снаружи доносились крики стражников инквизиции, с лестницы пыхало жаром и огнем, а посреди всего этого И’Барратора и Иоранда сидели на полу, слившись в долгом поцелуе. Руки женщины заброшены были за шею фехтовальщика, его же ладонь лежала у нее на боку – там, где пастельный корсаж насквозь пропитался кровью.
Они целовались так долго, что у обоих перехватило дыхание, и тогда Иоранда оторвала губы от губ Арахона и ударила его кулаком в грудь:
– Ты ранил меня! Мерзавец!
Он взглянул на ее бок, там, где клинок вошел в плоть между седьмым и восьмым ребром, разминувшись с плеврой и выйдя из спины.
– Прошу прощения, – пробормотал он. – Я должен был быть уверен, что убью его одним ударом. Это царапина. Нужно будет хорошенько перевязать и купить у алхимика мазь от заражения.
Она засмеялась и сразу же скривилась от боли.
– Ты забываешь, что я была женой убийцы. Знаю, что нет безопасных мест, в которые можно протыкать человека.
– Кинжал у горла может оказаться куда более опасным.
Они поцеловались снова, но их прервал глухой удар в стену, возле самого окна.
– Это…
– Лестница, – сказал фехтовальщик, явно разочарованный, что им так быстро помешали. – Нам нужно уходить выше, на чердак. Ты знаешь, где тенеграф?
Она указала на лежащего на полу Биттруччи. И’Барратора поднялся и проверил его карманы. Наконец нащупал за пазухой плоскую деревянную шкатулку.
У него не было времени проверять ее содержимое, так как именно в этот момент ставни разлетелись от удара снаружи и на пол свалился мужчина в мундире солдата инквизиции. За ним, в дыре, показалась голова Черного Князя.
– Арахон! Погоди! – крикнул он.
Иоранда встала, фехтовальщик подхватил ее, поднял с пола свой плащ и направился к лестнице. Вся конструкция опасно трещала, облизываемая снизу языками пламени. Горячий воздух, поддувавший сквозь щели, приподнял Иоранде платье и обжег лодыжки. Она вскрикнула от боли, но не остановилась. И’Барратора шагал за нею с вытянутой рапирой, прижимая к губам край плаща.
Они проскочили третий этаж, удаляясь от пожара и от вооруженных людей, пока не попали на широкий чердак, который некогда служил складом. В его углу находился старый журавль, подвешенный над подворьем.
И’Барратора прикинул, имеет ли смысл бежать в ту сторону, но решил, что во дворе может оказаться слишком много вооруженных людей. Вместо этого он подскочил к ближайшему окошку, за которым была видна наклонная, покрытая старым гонтом крыша.
– О нет! – запротестовала Иоранда. – Ты, должно быть, перепутал меня с цирковой акробаткой! Эта «неопасная рана» болит как сто чертей, и я не собираюсь бегать с такой болью по крышам.
