на жизнь совсем иначе, любая мелочь вызывает радость и умиротворение. Ты ВИДИШЬ.
Впрочем, кому это интересно?
Расклад таков: даже если подмога придет быстро, начинать придется самой, ждать и тянуть некуда. Лесник не хуже меня расскажет княжеским колдунам о происходящем. Да и чего говорить? Проще отвести гостей туда, где порча выела землю, — и говорить не придется.
Но пока это произойдет… смотри правде в глаза, Катя. Ты можешь не вернуться из зоны порчи, куда отправишься, как только разберешься с письмом Федору. Отсутствие времени на раздумья вылилось в короткие некрасивые фразы.
«Прости, но нам нужно расстаться. Ты найдешь ту, что по-настоящему тебя полюбит, и будешь счастлив. Прощай. Катя».
Спроси кто, почему я передумала насчет замужества, ответ знаю четко. Можно делать вид, будто все прекрасно, даже детей рожать, но истина проста и понятна, как пятак. Федор всем хорош, кроме одного — я его не люблю. Вернее, люблю как брата, но для брака нужна любовь иного сорта. И то, что у меня не может быть такой семьи, которую описывают в качестве идеала, еще не значит, что и у Федора ее не может быть. Просто пусть ищет, что он теряет? Вместе мы будем несчастливы, ведь большая разница — встречаться пару раз в неделю и всегда жить рядом, связанными общей кровью.
Ты свободен, Федор, так будет честно. А я… буду просто жить, если удастся выйти из зоны порчи. Просто буду радоваться миру, тому, что у меня все части тела на месте, что достаточно денег для путешествий по Эруму и любых угодных душе занятий.
Записки были закончены и сложены, как раз когда лесник зашел узнать о состоянии дел. Обе бумаги он спрятал в тубус из бересты и привязал на спину Ачи. К моим сообщениям лесник добавил свое, где описал новости и попросил во имя спасения всех нас тут же доставить данные письма в Гораславль, даже если придется отдать колдуну-почтовику последние сбережения.
Через несколько секунд Ачи уже неслась изо всех сил и моментально скрылась в кустах, только птицы недовольно свистели и вспархивали в местах, где она пробегала. А вскоре и они стихли.
— Катя, что дальше?
Сил нет воевать из-за имени, которое он вроде как не может произносить. Как я погляжу, очень даже может. Впрочем, вскоре от меня ничего кроме имени и не останется.
Прочь, прочь дурные мысли!
— Пойдем поговорим.
В доме Волин сел за стол и сложил ручищи на столешницу перед собой. Как же он вымахал, не перестаю удивляться. Мои руки рядом с его ручищами такие маленькие, хрупкие.
— Катя.
Он передвинул руку и накрыл ею мою. Так тепло и словно сила хлещет… Не та, колдовская, а другая, невидимая, которая пронизывает живых существ счастьем.
Как же больно, что все прошло мимо.
— Больше мне нельзя ждать, Волин. Молчи. Ты не станешь мешать, потому что нельзя мешать. Ждать некогда. Сам понимаешь, до заимки твоих знакомых порча с новой скоростью дойдет через сутки. Может, они успеют убежать и лишатся только дома, а может, не успеют. А там и прииски заденет. И другие жилые места… есть же близко?
Он кивнул. Так, пора руку убирать, а то вдруг привыкну.
— Но как ты туда доберешься? Ты даже версты не пройдешь по мертвому лесу, — почти пробормотал он, не поднимая головы.
— Не пройду, верно. Поэтому мне нужно придумать защиту. И я даже примерно представляю какую. Ты проверял воду?
— Воду?
— Воду в зоне порчи. Как болезнь действует на воду? На реку или пруд?
Он запустил в густую шевелюру пальцы. Звук был такой, словно через бурелом лось продирается.
— Так же действует.
— Где ты видел?
— Родник. Порча так же его проглотила, он просто высох.
— А река? Большая река с течением?
— Реки там нет.
Я кивнула.
— Так вот, реку тоже поглотит, но не так быстро. Потому что вода в реке движется. Перемешивается. И чем быстрее движется, тем сложнее уловить ее силу и отобрать ее. Ну, в теории.
— В теории верно звучит. И что дальше?
