— Думаешь, мы можем доверять Цимберу? Что, если он поведет нас не той дорогой, с этой его тропой для мулов?
— Если он хотя бы подумает о таком, я прикажу сечь его до полусмерти. Думаю, он это понимает.
— Надеюсь. Операция идет не совсем так, как планировалось, парень.
— А когда-то бывало иначе? Сам знаешь, Макрон. На войне первыми гибнут планы.
— Теперь уже не только планы, — сказал Макрон, показывая на тела у телеги. — Придется соорудить погребальный костер прямо в селении. Не стоит снова разводить огонь на равнине.
— Хорошая мысль, — согласился Катон, кивая.
Макрон молчал.
— Что-то еще? — спросил Катон.
— Одно. Зачем отправлять с ранеными Плацина? Такой человек нам бы пригодился, когда дело снова дойдет до боя. Почему не отослать того, кого мы можем позволить себе потерять, типа Пульхра, Порцина или этого придурка Криста?
— Я не доверю Пульхру доставить доклад, как и не верю, что он точно изложит ситуацию, если Вителлий станет его расспрашивать. То же самое относится к Порцину и Кристу, пусть и в силу иных причин. Они наверняка скажут, что у Искербела огромная орда бунтовщиков. Легат может решить, что стоит подождать, и вызвать новые подкрепления. А любая задержка позволит бунтовщикам занять новые территории и нарастить силы. Доклад должен сделать тот, на кого я могу положиться. Профессионал, который опишет все точно.
— Но почему Плацин, а не кто-то другой? Не я, например?
— Потому, что он ниже по субординации. Старший лишь по отношению к Порцину. А ты…
Катон слегка улыбнулся и ткнул друга кулаком в грудь.
— Неужели ты правда думаешь, что я соглашусь пойти в бой, не имея рядом с собой тебя, брат?
Глава 19
Рассветный воздух наполнялся едким запахом горелого. Изрядная часть равнины вокруг того места, где вчера вечером римляне собирались остановиться на ночь, была черной. Валялись десятки обгорелых тел. Те, кто погиб, прежде чем огонь поглотил их, лежали, раскинув руки и ноги. Те, кто был ранен и оказался не в состоянии убежать, лежали, скрючившись, в последние мгновения жизни они пытались закрыться от огня и жара. Гвардейцев было легко отличить по доспехам, и Катон невольно вздрогнул, представив себе весь ужас последних мгновений их жизни. Он прокашлялся, прежде чем обратиться к Макрону:
— Можем исправить список пропавших.
Макрон присел рядом с одним из погибших товарищей и протянул руку, трогая почерневшую и высохшую кожу у горла. Кожаный ремешок сгорел, но свинцовая бляха осталась цела. Достав ее, он потер ее пальцами, чтобы прочесть буквы, по которым можно было идентифицировать гвардейца. Буквы на бляхе остались, но не все, жар был такой, что свинец начал плавиться, и полностью прочесть имя не получилось. «Впрочем, какая разница, — подумал Макрон. — Если число тел и число пропавших совпадет, то все будут записаны как погибшие в бою. Их родные в Риме получат право исполнить завещание».
Бросив бляху, Макрон встал.
— Позову ребят, чтобы отнесли тела в селение.
Катон глянул на маслянистый дым, подымающийся в небо над черепичными крышами. Погребальный костер зажгли с первыми лучами солнца. Он потряс головой.
— На это нет времени.
— Нет времени? Мы не можем оставить парней просто так тут гнить. Это неправильно.
— Им уже ни к чему наши заботы, Макрон.
— Им, но не мне, командир. Как и тебе должно бы быть на самом деле. Нельзя так оставлять павших товарищей.
— Нам придется их оставить.
Макрон скривился.
— Послушай, командир. Если ты выделишь мне полцентурии, мы сделаем это очень быстро и успеем вас догнать.
— Я не собираюсь дробить силы больше, чем необходимо. В любом случае, люди и так устали. Я не могу позволить, чтобы мы теряли время, дожидаясь отстающих, если этого можно избежать. Нам надо выступать сразу же, как прибудут разведчики.
Конный отряд отправился еще до рассвета, чтобы проверить ближайшие окрестности и отпугнуть бунтовщиков, если те вдруг следят за селением. В
