– Что ж вы все от меня самого плохого постоянно ждете…
– Ну что вы, господин Фламм, мы ждем только самого хорошего. Просто готовимся к самому плохому.
– Ну да, как же. Команда веселых висельников.
Карелла сидел рядом в расслабленной позе, полуприкрыв глаза. Он прямо источал умиротворение, но я знал, что Виктор натянут как струна.
– Успокойтесь, – вполголоса сказал я. – Просто успокойтесь. Теперь уже все будет как будет.
– Да, – снова вклинился в разговор этот весельчак. – Вы же не собирались жить вечно?
Карелла открыл глаза и одарил рулевого мягкой улыбкой.
– Нет, конечно. – Голос был таким, будто он малышу сказку на ночь рассказывал. – Просто хотелось бы дотянуть до Самхейна. У меня день рождения, а я очень подарки люблю.
Рулевой чуть напрягся. Совсем малость. Мимо воли подражая интонации Карелла, он начал:
– Я хотел бы дать вам совет, господин Карелла…
– А ты себе сначала новую голову отрасти, а потом советы давай, – дружелюбным тоном посоветовал ему Карелла, еще раз мягко улыбнулся и прикрыл глаза.
Я мысленно аплодировал. Конечно, эти дурацкие пикировки ни малейшего значения не имели и рулевой забудет о них минут через несколько, но это единственное, что оставалось мне и Виктору. Очень мало, но пока еще наше.
По веревочной лестнице я поднялся первым, ожидая удара по голове. Удара не было. Но руки все же связали, хотя Виктора, который поднялся за мной, оставили свободным. Поставили нас рядом и немного в стороне от остальных. Всего на палубе находилось двадцать семь человек. Еще четверых я увидел на вантах. Может, там их было больше. Вначале я хотел устроить заварушку, но, посмотрев на свое окружение, понял – не стоит. Смысла нет. Тертые ребята. Убивать не станут, но покалечат и обездвижат мгновенно. Колдуны были тут же. Как я и думал – двое. Донар редко брал больше двух. Альфред Квинт был приятным и еще вполне нестарым человеком. Поглядев на него поближе, я понял, от кого Альфу и Алисе достался нос и непокорная прическа. Наверняка при других обстоятельствах он был само обаяние и любезность и от него млели знатные дамы всех возрастов без исключения. Да он и сейчас был обаятелен и любезен, просто у меня было не то настроение. Донар тоже был тут. Со времен нашей последней встречи он отрастил усы и небольшую бородку, которая все равно полностью не скрывала уродливый шрам, тянувшийся из правого угла рта и до мочки уха. Барбаракар неторопливо подошел ко мне.
– Ну, здравствуй, Питер. Вот и свиделись.
– Даже не надеялся на это, Донар. Ты б бороду побольше отрастил, а то шрам все равно видать. Я тебя по нему узнал.
– Помнишь, значит?
– Такое разве забудешь?
– А разве ты только мне рот порвал?
Стоп. Вот тут я что-то недопонял. Видимо, это отразилось на лице, и Барбаракар засмеялся, толкая под ребра ближайшего ко мне стражника:
– Глянь-ка, Джет, он забыл. Много, видать, грехов насобирал… Баззарвал. Сорок шестой.
Вспомнил. Вот черт! Как же я его в первый раз-то не узнал! Тогда под Баззарвалом меня второй раз взяли в плен. Накрыли грамотно – не подкопаешься. Отпираться и рассказывать какие-то сказки было бессмысленно – пока я пытался оторваться, петляя по этим болотам, троих убил. Морская пехота Четырех королевств. Да. Знали бы, кто я такой, там бы и повесили. Приказ такой у них уже был. А так в Баззарвал повезли. Я этот долбаный канат восемь часов по волоконцу перетирал. Девять откормленных и вооруженных кабанов на одного босого и избитого – чуть больше, чем требуется. Вот они и расслабились.
У нас половина народа была родом из Нижних городов. Там правила драки несколько отличаются от правил, скажем, Средних городов. Там людей не бьют. Их калечат. Пальцы ломают, рот рвут, глаза выдавливают… Все, что угодно, лишь бы обездвижить, а в идеале – убить. Побеждает самый хитрый и жестокий. Если стража кого-то ловит, то на дыбу вешают обоих и бьют плетьми до полусмерти. Впрочем, бывало, что и до смерти. Так вот, если считать всю армию городом, то глубокая разведка – это самый нижний подвал Нижнего города. У нас все этими приемами владели. А те, кто не владел, – быстро учились. Или умирали.
Сделал я их тогда. Ни проверять, ни добивать не стал, не до того было – успеть бы ноги унести. Двух последних я мечом убил, а остальные, значит, могли и выжить. По крайней мере один выжил. Во попал-то! Я ведь думал, что он на меня зло держит за то, как мы его скрутили, а все оказывается сложнее немного.
Барбаракар смотрел на меня. Несмотря на улыбку, глаза у него были холодными и колючими.
– Вспомнил?
– Да. Как ты из тайной полиции сбежал?
– Никак. Сами отпустили. Кстати, я теперь гражданин Федерации. И я рад. В королевствах у меня все равно приговор. Семь лет каторги. За тебя, между прочим, приговор. Так что – ну их! Да здравствует свобода предпринимательства! Вива ла федерасьон! Я – патриот!
