Я говорила и говорила, а когда дошла до того, как к шорнику явились три брата-великана и потребовали сделать такую сбрую, которая удержала бы их своенравного отца-гиганта, Ири крепко уснула.
Ну и славно, в другой раз я расскажу ей о том, что у хитрого шорника был секрет – волшебный жеребец, способный превратиться во что угодно. На того коня мастер и примерял сбрую, а чудесный конь еще и подсказывал, как сделать лучше… Только вот платы требовал огромной, потому и не мог шорник разбогатеть, а избавиться от колдовского создания тоже не получалось. Одна надежда оставалась – братья-великаны да их папаша…
Эту историю тоже когда-то рассказывала мне бабушка, но я не помнила, чем все окончилось. Перехитрил ли шорник и великанов, и своего коня? Или его все-таки съели? Великаны грозили расправой ему и его семье, если сбруя окажется недостаточно прочна и не удержит их буяна-отца, а чудесный зверь – если шорник откажется слушать его советы. Куда ни кинь, всюду клин!
«Он должен был придумать выход, – подумала я, осторожно отстранила Ири и дотронулась кончиками пальцев до располосованной шрамом щеки Ирранкэ. – Люди хитрые. Хитрее волшебных тварей. А уж если на кону стоит жизнь, да к тому же не своя…»
Глава 10
– Эй, девки, вставайте! – постучал чем-то снизу хозяин. – Господин вас требует!
– Что? Какой господин? – Я села, приглаживая волосы. Ирранкэ рядом не было, а Ири даже не проснулась, как сопела сладко, так и продолжила, разве что колени к носу подтянула. – Что ему надо?
– Говорит, – голова хозяина показалась в открытом люке, – что обе вы ему шибко по нраву пришлись, так что кончайте ночевать, идите вниз! Господин велел, чтоб обе отмылись как следует, а жить при нем будете…
– А меня спросить не нужно? – нахмурилась я.
– Дура, это же алий! – прошипел он, поднявшись на пару ступенек по крутой лестнице и навалившись грудью на край люка.
В руке у него была свеча, и я хорошо различала, как на лице его страх раз за разом сменяется жаждой легкой наживы.
– Какой еще алий, откуда ему тут взяться?
– Не знаю откуда, да и не мое это дело, однако ж явился на мою голову! Я только сегодня разглядел, – добавил хозяин. – Не человек это, я алиев раньше видал, уж не спутаю. Да ты поди на конюшню, глянь на его розвальни, на упряжь, на лошадей: я еще вчера сказал, что за таких сам герцог удавится, а сегодня на свету глянул – вовсе обомлел! А сколько у него золота при себе… Он ему счета не знает! Так что не убудет от вас обеих прислужить его великолепию, он, поди, по женской ласке соскучился, а где я ему тут красивых девок найду? Нет, баб в доме хватает, но не свинарку же звать… – Он перевел дыхание и закончил: – Расстараетесь – еще и заработаете.
– Деньги-то, поди, себе заберешь? – спросила я сквозь зубы, обуваясь.
– Что он вам заплатит, то ваше… половина, – пожадничал он. – И пошевеливайся, не то силой поведу! Не хочу, знаешь ли, чтоб мое хозяйство палом по ветру пустили со всеми чадами и домочадцами… Спускайся, кому говорят! Не то вышибу на мороз с девчонкой вместе, идите на все четыре стороны… А господину скажу, что сами сбежали, безмозглые!
– Мам, можно я его с лестницы скину? – шепотом спросила Ири, приоткрыв один глаз. – Так вот пнуть разок, и…
– Нельзя, – ответила я и встала. – Поднимайся.
– Давайте, пошевеливайтесь, да чтобы без выкрутасов у меня! – погрозил нам пальцем хозяин и скрылся в люке, оставив нас в темноте.
– Придется идти, да? – зевнула Ири.
– А куда деваться? – пожала я плечами. Что затеял Ирранкэ, мне было ясно: эта его выдумка понятна всем окружающим. – Можешь капризничать, только не сильно. Подумай хотя бы о том, что помоемся-постираемся – господин приказал, нужно его уважить! Неужто ему неумытые неряхи по душе?
– И правда что! – весело ответила она и вскочила. – Раз так, пойдем? Поедим, воды натаскаем, к обеду управимся, наверно?
– Если поторопимся, успеем, – кивнула я. – Беги на кухню, возьми что-нибудь перекусить, а я за водой пойду. Дени, наверно, уже в курсе, так что большой котел должен быть свободен, но ты проверь.
– Лечу! – отозвалась Ири и соскользнула в люк.
Она с раннего детства лазила повсюду, как белка, высота ее вовсе не страшила. У меня, бывало, голова кружилась, если выгляну в окно башни, хотя, казалось бы, отчего? Башня – она прочная, каменная, не качается… А Ири запросто карабкалась на самые макушки деревьев, колеблемые малейшим ветерком: там росли самые большие и сочные яблоки и сливы, самая крупная вишня, и дочь моя храбро вступала в битву за урожай с нахальными птицами, так и норовившими склевать ее добычу.
Служанки частенько звали ее, если нужно было достать что-то с верхних полок, смахнуть пыль с рам огромных, во всю стену, портретов герцогских славных предков, помочь развесить портьеры… А как-то раз Ири поспорила с дворовыми мальчишками и прошлась по узкому парапету на верхней площадке сторожевой башни, куда даже они боялись забираться, – лететь оттуда было ох как высоко, и ров с зацветшей водой не спас бы! Хорошо еще, я узнала об этом только через полгода – поваренок проболтался, – иначе бы или меня удар хватил, или Ири впервые в жизни получила бы розог… Так-то ее наказывать и не приходилось, разве что лишать сладостей за шалости и приставлять к скучной работе, но за этакую выходку я бы уж точно всыпала ей горячих! Да только что после драки кулаками махать? Не свалилась, жива-здорова, и на том спасибо…
