без рода-племени, хозяин вряд ли бы вступился, случись что… До сих пор обходилось, но мы все равно старались не высовываться. И кто знает, как повернулось бы дело, проживи мы тут еще недельку?
Ири тем временем накинулась на еду, как ее приятели – молодые волчата. Ну да немудрено, в ее возрасте и я могла слопать взрослую порцию и попросить добавки!
– Приехал кто-то, – поднял голову Ирранкэ, да я и сама уже слышала шум во дворе.
– Мама… – дернула меня за рукав Ири, когда грохнула входная дверь, и в зал ввалился человек в богатой одежде. Но это бы ладно, кого сюда только не заносило… Он носил цвета герцогского дома, и я поспешила отвернуться: вспомнит меня, чего доброго, объясняйся потом!
Впрочем, гонцу – а это именно гонец, поняла я, присмотревшись, – было не до какой-то беглой служанки. Выглядел он – краше в гроб кладут, лицо явно обморожено, да и спать по-человечески ему, похоже, давно не доводилось!
– Хозяин, есть кони на смену? – выговорил он, отдышавшись в тепле. На улице и впрямь приморозило: усы и даже ресницы гонца обындевели.
– Нету, господин, всех разобрали еще до метели, по домам старались поспеть, – развел тот руками. Врал, как дышал, я-то знала. – Только если кто из постояльцев своих продаст или на ваших сменяет…
– Да они еле ноги переставляют, – сообщил всем желающим конюшенный мальчишка, забежавший следом. – Загнанные, их если менять, так с приплатой!
– Молчи, щенок! – рявкнул на него гонец и поднял было руку, но сорванец успел юркнуть под стол к дюжим возчикам, откуда и показал язык. – Не поскуплюсь, слышите?
Он звякнул увесистым кошельком, и возчики засовещались.
– Мы б продали, господин, так у нас кони не быстрые, – сказал один из них, – тяжеловозы. Сильные, и по глубокому снегу пройдут со всем грузом, да только шагом, никак не вскачь.
– И у нас обозные такие же, – степенно кивнул купец, тот самый, тонкоголосый, погладив жидкую бородку. – Разве что мои упряжные, но и те не бегуны, выносливые да надежные, я за скоростью не гонюсь. И еще посмотреть нужно, на что меняю, а то как бы в дураках не остаться!
– Вы уж обождите, господин, вот, погрейтесь с дороги, закусите, – хозяин подсунул гостю кружку с горячим вином и тарелку со снедью, как недавно Ирранкэ, – сейчас ваших лошадок обиходят. Отдохнут они, покормятся, глядишь, завтра на них же дальше и поедете. Оно, конечно, буря улеглась, да только путь не торный, дорогу-то замело… Обождите маленько, сперва обозы пройдут, у них и впрямь зверюги – куда там волам! Дом мой со всем подворьем свезут – не заметят!
– Некогда мне ждать… – выдохнул гонец, опростав кружку единым махом. – Где там мой возница запропастился?
– Так вы ж ему сами велели проследить, чтоб лошадьми занялся, будто тутошний конюх никогда таких заморенных не видал, – отозвался мальчишка из-под стола. – Знамо дело, вываживает.
– Поди позови его сюда. А сам конюху пособи!
Хитрый малец, ясное дело, не стал объяснять, что помощников у конюха и так хоть отбавляй, подхватил мелкую монетку, натянул шапку на уши да выскочил на улицу, только дверь хлопнула.
– А что случилось-то, уважаемый? – осторожно спросил хозяин, пододвигая гонцу миску с горячим густым супом и наполняя кружку доверху. – Никак, война?
О чем еще он мог подумать? Если по голодной зиме волки лютуют, с этим охотники справятся, ради такого герцог гонца не снарядит, а тот не станет лошадей загонять. Был бы неурожай, грози кому голод – об этом узнали бы еще по осени. Пожар разве что? Но погорельцев обычно разбирают по соседним деревням, кто-то в нижнем городе может устроиться, а кто и в лесу, в охотничьих зимовьях – народ ко всякому привычный. И опять же, ради такого герцог гонца не отправит… к кому, кстати?
– Война? Война?.. С кем бы вдруг? – эхом пронеслось по залу, и многие начали коситься на Ирранкэ.
С алиями наше герцогство никогда не воевало, но все равно их не жаловали, не люди ведь, поди пойми, чего от них ожидать!
– Нет, не война, – ответил гонец, и я услышала вздох облегчения. И то: от такого добра не жди, налоги поднимут, отберут лишку для армии, а где ее взять, ту лишку? – Замок… Нет его больше.
Я невольно прикрыла рот рукой, чтобы не ахнуть. Ири вытаращила глаза, а Ирранкэ насторожился.
– Как так? – Хозяин чуть не выронил все, что держал в руках. – А… а как же его светлость?!
– Его светлости с семейством несказанно повезло, – устало сказал гонец, – они отправились почтить память вдовствующей герцогини и задержались на обратном пути.
Верно, подсчитала я, усопшего полагается поминать через шесть дней после кончины, а потом еще через шесть недель, полгода, год, а дальше уже раз в шесть лет – непременно, а остальное – на усмотрение родных и близких. На поминки нужно раздавать угощение и подарки нуждающимся, и если простой люд обычно обходится какими-нибудь пирожками и сластями, то герцог не может себе такого позволить. Значит, он со всем семейством выехал в поместье матери, а может, и в ближайших деревнях побывал, одаривая всех встречных, чтобы те вспоминали покойную добрым словом…
