твою тайну кому бы то ни было помимо твоей воли. Так чего ты опасаешься?
– В самом деле, что скрывать? – негромко произнесла она. – Подай мое веретено…
– Прошу, госпожа. – Ирранкэ подхватил его с земли и вложил ей в руку. – И на этот вопрос ответь тоже: почему ты всегда прядешь? Кажется, я ни разу не видел тебя без рукоделия?
– Это часть моего проклятия, – был ответ.
– Но разве фею возможно проклясть?
– А кто сказал тебе, что я фея? Ты вычитал это в ваших легендах? – Владычица вод негромко рассмеялась и снова принялась сучить тонкую нить. – Нет, алий, это не так. Во мне всего лишь половина этой крови, да и та была не слишком чиста, как говорили.
Она помолчала, потом продолжила:
– Ваши сказки не лгут: владения моего народа обширны, прекрасны и изобильны, но лишь тогда, когда принадлежат чистокровной фее. Тогда вся родня, все придворные и слуги могут жить так, как им заблагорассудится, плясать от зари до зари и охотиться хоть на оленей с золотыми рогами, хоть на облачных драконов…
– Значит… – Ирранкэ сделал паузу, – твоих сил хватает на создание лишь этого вот мирного уголка?
Она кивнула:
– Мне не нужно большего.
– А твоя пряжа…
– Проклятие.
– Но как так вышло? Кто это сделал? Расскажи, если это не тайна!
– Не тайна… – ответила она и, снова прервавшись, подняла руку. Я невольно ахнула – пальцы были стерты до крови, и пряжа выходила из-под них окрашенной багрянцем. Как я сразу этого не заметила? – Я прокляла себя сама. Это – вечное мое напоминание о том, что я сотворила со своим народом. Нить тянется и тянется, и так будет до скончания веков…
– Я ничего не понял, госпожа. – Ирранкэ подсел ближе, но она по-прежнему отворачивалась так, что видно было лишь ухо (странное, будто бы вовсе без мочки) да висок. – Объясни, молю!
В голосе его звучал охотничий азарт, и я окончательно осознала: он не видел в этой женщине человека… или алия, себе подобного, одним словом. Для Ирранкэ это была добыча, опасная, но от того еще более желанная, как матерый волк или кабан для охотника…
– Вы похожи, – проговорила Владычица вод после долгой паузы. – Так похожи, что я приняла бы тебя за него, если бы не знала, что времени прошло уже слишком много, а даже алии не бессмертны, в отличие от меня.
– Она говорит о том волшебнике, который украл ключ? – расслышала я шепот Ири.
– Именно, – едва слышно ответил Ирранкэ. – Смотри…
Женщина в его воспоминании коснулась окровавленными пальцами зеркала вод, и в нем отразился второй Ирранкэ. Нет, не он, поняла я, присмотревшись: примерно того же возраста (хотя по алиям сложно понять, двадцать им лет или двести), но у него не было шрама на лице, длинные светлые волосы он собирал в замысловатый узел на затылке, да и одежды такой я никогда не видала. Разве что в замке, на портретах герцогских предков попадались похожие длиннополые камзолы, доспехи и плащи… А главное, заметила я, глаза у этого алия были иными, нежели у Ирранкэ: они ничем не напоминали изменчивую воду, озерную или морскую, – незнакомый алий смотрел словно сквозь бойницы, из черной глубины колодца… в котором, по уверению Ири, днем видны звезды.
И, похоже, Владычица вод рассмотрела эти звезды, потому что теперь перед нами проносился калейдоскоп огней – бал в чертогах фей, где было не протолкнуться от танцующих, а следом – яркие краски цветущих садов, бескрайние пустыни лимонного, рыжего, алого и даже черного цвета, ослепительно-белые пески океанского пляжа и светящиеся волны (я откуда-то знала, что это именно океан, хотя никогда не бывала на побережье), горы и реки, леса и равнины, бесконечное звездное небо и всполохи северного сияния… Мы видели целые вселенные в каплях воды на сорной траве, неведомые письмена на крыльях бабочек; парили в небесах легендарные драконы и громадные птицы, а в океанских глубинах резвились сладкоголосые русалки – они пели вместе с китами, и эти звуки заставляли моряков направлять корабли на рифы в поисках неведомых чудес…
– Вот это я бросила к его ногам, – негромко произнесла Владычица, и снова коснулась воды. Видение пошло рябью и исчезло. – Показала все миры, о каких только слышала, память о которых передали мне предки. Все их тайные уголки, всю давно исчезнувшую красоту… Но и этого ему было мало, а еще он вскоре заскучал, и тогда я выдала ему наш секрет.
– О чем ты? – нахмурился Ирранкэ.
– Теперь это не имеет значения.
– Но ты оставила историю неоконченной. Мы, смертные, любопытны, а неудовлетворенное любопытство – страшная пытка! – серьезно сказал он.
– Тогда я помучаю тебя еще, – был ответ, и все померкло.
Оказалось, мы уже не на берегу озера, а в комнате, а на дворе уже совсем стемнело.
