– Хотелось бы знать, что сталось с тем двумя, – мрачно произнес Ирранкэ, подобрав шапку Френа, – видимо, она зацепилась за что-то, раз не выпала, когда серые жеребцы опрокинули седоков. – Даже если живы остались, то по такой погоде…
– Да уж, если их вытряхнули где-нибудь в чистом поле, не завидую я им, – покачала я головой и покрепче обняла Ири.
Неутомимые кони несли нас сквозь сплошную пелену снега, и не удавалось рассмотреть, что там по сторонам. Вот вроде бы на пути встал темный ельник, но кони не свернули, помчались прямо на деревья, а те то ли расступились, то ли вовсе исчезли… Во всяком случае, ветки нас не хлестали, их вообще не было видно, а не может же быть лесная дорога такой ширины, чтобы мы и обочин не разглядели?
Потом мне почудилось, будто глухой стук копыт сделался звонче, и я решила, что кони скачут по замерзшей реке или озеру, – еще и полозья повизгивали, как бывает, когда сани едут по льду. Я невольно поежилась: не потому, что опасалась, будто чудо-звери могут провалиться в полынью, нет… Я боялась Владычицы вод. А ну как ей достаточно даже лунки, пробитой рыбаком? Или проруби, куда ходят белье полоскать? Или речного переката: пусть и они обледенели, но так вот ударит конь копытом, проломит лед, и…
Да нет, не успеет она нас догнать, внушала я себе, даже если и почует – все равно не успеет. Поди пойми, какими дорогами (или не дорогами вовсе) несутся кони Зимней королевы, которым не нужны поводья, где очутятся в следующий миг? Вот, кажется, мелькнули шпили какого-то замка, а может, это были горы? Никогда не видела гор, только не такие уж высокие лесистые холмы в нашей округе. Впрочем, как я уже говорила Ирранкэ когда-то, я в своей жизни вообще мало что видела: замок да деревня, да теперь вот немного попутешествовала… А что проку? Деревни всюду почти одинаковы, лес тоже, а каких-нибудь диковинок в наших краях отроду не водилось.
– Я думаю, Френ с гонцом все-таки живы, – вдруг сказала Ири, тоже о чем-то сосредоточенно думавшая.
– Почему ты так решила?
– Потому что кони волшебные, – серьезно ответила она. – Папа их по-взаправдашнему продал, он ведь сам сказал: они разве что прыть растеряют, но седокам не навредят. А что они вернулись – так это потому, что доставили тех двоих куда надо, дело сделали, вот!
– А почему розвальни опрокинуты были, как по-твоему? – спросил Ирранкэ с неожиданным интересом.
– Так, наверно, когда гонец добрался до другого постоялого двора, то пошел в тепло, а Френ хотел коней распрячь, – пояснила она. – Тут-то они и вырвались… А что сани опрокинуты… ну, может, за ворота зацепились или за пень какой-нибудь. А может, Френ пытался их удержать, схватился за что попало, вот и… Тогда и шапку потерял! Вроде складно, а?
– Вполне, – вздохнул он. – Будем надеяться, так все и было.
– Не хочешь, чтобы на твоей совести еще две жизни оказались? – спросила я.
– Не хочу. Их и так уже слишком много. Взять хоть замок… Сколько людей погибло из-за моего болтливого языка!
Я молча согласилась: возразить было нечего. Держи себя Ирранкэ в руках, быть может, фея так и не узнала бы о моем существовании, а и узнала бы, не поняла, что именно я – хранительница ключа. А может, все равно догадалась бы? А если и нет, могла бы решить извести меня просто так, из ревности: как же, высокородный алий предпочел простую смертную фее, пусть и не чистокровной! В герцогском замке, бывало, соперниц травили, а то и подсыпали в пудру разную пакость, чтобы обезобразить лицо, подкупали горничных, чтобы те подлили в травяной отвар для мытья волос что-нибудь такое, после чего роскошные кудри становились похожи на паклю и вылезали клочьями.
Случалось, нанимали лихих людей, чтобы те подстерегли соперницу на пути из поместья и, как это называлось, «проучили», и хорошо, если при этом не изуродовали! А особенно запомнился случай, когда в коробочку с краской для век подмешали нечто такое… Словом, та фрейлина больше уже никогда не показывалась на люди: поговаривали, она ослепла, а кто-то уверял, будто снадобье вовсе выжгло ей сперва веки, а потом и глаза, и она сошла с ума от боли и ужаса…
Да… А у феи возможностей отомстить всяко больше, чем у обычной женщины, вдобавок она должна быть изобретательна до крайности, ведь недаром столько сказок рассказывают о выходках волшебного народа. Если такая за тебя возьмется – пожалеешь, что сразу не убила!
Под эти думы я сама не заметила, как задремала. Время, должно быть, уже было позднее, хотя я не представляла, сколько уже длится эта скачка. Странное дело, но голода я не ощущала, да и Ири тоже не просила чего-нибудь пожевать, хотя мы так и не успели перекусить на постоялом дворе. Спасибо, пожитки уцелели, там хоть несколько сухарей и вяленина с сушеными ягодами найдутся…
– Мам, мама, смотри! – Ири теребила меня, навалившись сверху всей тяжестью, чтобы высунуться из розвальней. – Гляди же!
– Что там такое? – Я проморгалась и тоже посмотрела кругом.
По-моему, ничего не изменилось: снег да снег кругом, даже лошадиного топота не слышно, только шумное дыхание да звон бубенцов и различишь.
– Мы по облакам скачем! – с благоговейным восторгом произнесла Ири, глядя вниз.
Ну и я тоже взглянула, и тут же одной рукой вцепилась в дочь, а другой – в надежные сани. Хотя, если они опрокинутся, я все равно не удержусь…
Не знаю, где мы оказались, но Ири была права – кони мчали нас по облакам, белым как снег, который сыпался из них на землю, и таким же холодным.
Кое-где в разрывах туч виднелась земля: мне удалось разглядеть замерзшую реку – она петляла по лесу, – дымки над трубами небольшой деревни, а потом показались горные отроги. Казалось, будто кто-то взял и нарисовал их – я видела похожие картины у герцога, их ему привезли откуда-то из дальней
