восточной страны: белый шелк, а на нем черной и изредка красной краской несколькими штрихами изображены хижина, или древесная ветка, или птица на камушке у воды, или такие вот горы с заснеженными вершинами…
– Долина, – негромко сказал Ирранкэ. – Долина Владычицы вод в горах. Мы уже совсем близко.
– Правда, ты же показывал пещеры, а еще водопад… Откуда бы ему взяться на равнине? – припомнила я, как завороженная глядя вниз.
Конские копыта то и дело выбивали из облаков клочья, и те летели нам в лица, только чувствовались не как обычные снежные комья, а будто бы сгустки тумана или… Если поздней осенью в лесу угодить лицом в огромную паутину, всю усыпанную каплями дождя, она ощущается почти так же – одновременно и невесомо, и холодно, и липко.
А кони неутомимо неслись вперед. Здесь облачность была реже, и казалось, будто они перескакивают с одной вершины на другую… А еще в причудливых извивах облаков мерещились странные существа: то гигантские птицы с предлинными перистыми хвостами, то такие же кони, то псы с горящими глазами, а то и вовсе громадные облачные драконы, которых никто никогда не встречал взаправду, но которых так любят высматривать в небе дети.
Всем ведь известно, что такие драконы редко показываются целиком, но если долго-долго смотреть на облака, можно углядеть большущую голову с пышной гривой, лапу, а то и все длинное гибкое тело: ведь у этих существ нет крыльев, они летят по воле ветра, как рыба плывет по течению – извиваясь всем телом и помогая себе хвостом. Особенно хорошо искать их на рассвете или на закате: солнечные лучи падают так, что заставляют драконью чешую нестерпимо блестеть, и вот тогда-то можно увидеть их целиком.
Кажется, я однажды заметила такого, давным-давно, когда шла поутру в деревню к матери. Огромный зверь вынырнул из-за дальнего леса – нежно- золотой и алый там, где его шкуру осветило восходящее солнце, густо-синий, воронено-стальной в подбрюшье – потянулся, выгнув спину, будто сытый кот, подобрался так же, по-кошачьи, прянул в небо и исчез, только сверкнуло… Я никому о нем не рассказывала, даже бабушке Берте и уж тем более маме: о таких чудесах лучше помалкивать – чем больше говоришь, тем сильнее истирается волшебное воспоминание, и уже самой начинает казаться, будто ничего особенного ты не видела, просто причудливое облако мелькнуло да и развеялось!
– Кажется, вот это место, – произнес вдруг Ирранкэ, вытянув руку.
Впереди, между двух хребтов видна была долина, небольшая, круглая.
– Наверно… – прошептала я и крепче прижала к себе дочь, когда кони ринулись вниз. – Но ты сказал, в чертогах феи царит вечное лето, а тут снег да лед кругом!
– Мам, фея же может устроить все, как ей угодно, – напомнила Ири. – А снаружи нипочем не угадаешь, что это ее чертоги… пока не войдешь.
– Верно, – кивнул Ирранкэ, а я промолчала.
Подковы ударили по глади замерзшего озерца, выбивая ледяную крошку, взвизгнули полозья, и сани наконец остановились.
Снежные кони стояли спокойно, будто и не мчались неведомо сколько по земле и по облакам. Разве только хватанули снега и принялись жевать, будто это была трава.
– Похоже, дальше они не пойдут, – сказал Ирранкэ, выпрыгнув на лед. – Или им просто нельзя туда… Там ведь жаркое солнце.
– А как же мы попадем во владения феи? – с интересом спросила Ири, вылезая следом за ним и вытаскивая свои пожитки.
Я последовала за ней, проверив, ничего ли не забыли? Вроде все взяли, даже одеяла, мало ли, пригодятся?
– Этот водопад… – Ирранкэ острожно двигался по льду, скользил, как умелый танцор по натертому до блеска паркету. – Видите?
Я запрокинула голову: с уступа, нависающего над озером, свисали сосульки, такие длинные, что их острые кончики касались льда. На фоне черно- бурого, едва припорошенного снегом камня они казались острыми зубами неведомого чудовища, сомкнутыми до поры до времени.
– Замерз, надо же… Я убегал другим путем, но вошел именно в этом месте. Я помню вот этот камень. – Ирранкэ указал вверх, и я разглядела причудливой формы скалу, похожую одновременно и на лошадиную голову, и на птичий череп. – Такой же был описан в хрониках, и, хотя с тех пор ветры и дожди славно потрудились над ним, я отыскал эту примету. Вход должен быть здесь.
– Что же, дожидаться лета? – тихо спросила я. – В твоих видениях фея стояла возле этого водопада, а за ним была потаенная пещера, но тут ведь просто камень… Зимой фея здесь не появляется, так? И, наверно, нужна именно текучая вода, а не замерзшая?
– Ты не поняла. Я здесь вошел… можно сказать, в прихожую. А в чертоги уже провела меня она сама. Водопады похожи, словно отражения, только и разницы – над тем, вторым, нет такой скалы.
– А еще там есть круг камней, – вставила Ири. – Когда ты показывал воспоминания, ну, о том, как отпускал коня, я удивилась: снаружи осень, а внутри круга – нет.
– Именно.
– Значит, если пройти дальше, там по-прежнему будет лето?
– Возможно. Я не знаю, что фея может придумать, – вздохнул Ирранкэ, – но она говорила, что в ее владениях никогда не заходит солнце и не наступает зима. Но что проку гадать? Давайте-ка разберем и разделим пожитки.
– Зачем? – удивилась Ири.
