Васильевну. Не находишь? Опять же, ей будет приятно, что командир потешных просит ее о помощи. Да и Николай будет доволен, потому как ты не только платье сменил, но еще и не чураешься перенять науку у русских стрельцов.
– Это если у твоих парней действительно есть чему поучиться, – задумчиво возразил полковник.
– Есть. И ты это знаешь. Даже если на том тренировочном поле нам и повезло. Суметь выстоять против конницы, сдержав строй, будет доказательством посерьезнее.
– И какая тут тебе выгода?
– Прямой выгоды нет, – соглашаясь, кивнул Иван. – Но есть выгода тебе, а долг, как известно, платежом красен. Не сегодня – так завтра, глядишь, и ты мне добром отплатишь. Ладно. Ты тут думай. А я в Москву. Нужно мастерской заняться. Учти, сегодня людей к тебе направить уж не успею, потому как в Измайлово не попаду. Слишком много забот на меня свалилось. Батя-то в отъезде.
– Хм. Хорошо. Я подумаю.
Разумеется, подумает. И если Иван хоть малость разбирается в людях, то француз еще до вечера окажется в усадьбе Ирины Васильевны. Ну не идиот же он в самом-то деле.
А что до выгоды самого Карпова… Ну, знать де Вержи о том незачем. А она есть. Причем самая что ни на есть прямая. Лучшим-то десятком в его сотне командует не кто иной, как Егор.
Если же отправлять, то только лучших. Чтобы, так сказать, не ударить в грязь лицом. И Ирина, именно она, а не Иван, отдаст такой приказ. Вот и прервется связующая нить с Лизаветой. И весточку не отправить, и никто не виноват, кроме тетки. Подстава, конечно. Но парень сильно сомневался, что при таких делах девушка испытывает по отношению к Хованской теплые чувства. Ревность способна разъесть изнутри похлеще любой кислоты…
Проводив незваного гостя, де Вержи опустился в свое кресло. Подержал в руках великолепный клинок, любуясь коленчатой вязью. Потом взял в руки револьверы. Примерился. Хороши! Дороги. Но хороши. Впрочем, дурное самочувствие все же взяло верх, и он отложил желанные игрушки, исторгнув болезненный стон:
– Бо-оже, ну зачем было столько пить?
Выпито за прошедшую ночь было немало. До полуночи он был самым счастливым человеком, проведя время в компании великой княгини. Они вовсе не ограничились одним танцем. Полковник буквально узурпировал право ее танцевального партнера на этот вечер. И насколько заметил, ей даже понравились его настойчивость и смелость.
Вот только потом все было не столь благостно. Нет, пока он кутил вместе с ближайшим окружением цесаревича, вновь вернувшим Гастону свое расположение, все шло замечательно. Несмотря на то что француз попросту потерял счет домам, в которых успела побывать их компания во главе с будущим новоявленным отцом.
В себя де Вержи пришел в доме тестя цесаревича. Причем на сеновале конюшни, в обществе какой-то служанки, не устоявшей перед его очарованием и пьяным напором. Хм. Впрочем, судя по тому, как томно потянулась к нему девица, о насилии тут все же говорить не приходилось.
Стоп! Плевать на девицу! Что тут вещал этот Иван? Измайлово. Ага. А ведь Ирина Васильевна упоминала о том, что собирается в загородную усадьбу. И какого тогда дьявола он тут сидит?!
– О-о боже… – Едва подскочив на ноги, Гастон тут же схватился за голову.
Нет. С этим надо что-то делать.
– Мишель. Мишель, бездельник! Где ты?
– Я здесь, ваша милость. – В кабинете тут же появился старый слуга, сопровождавший Гастона уже на протяжении нескольких лет.
– Мишель, вина.
– В доме вина нет, – безапелляционно заявил тот.
– Как так?
– Вы и ваши друзья все выпили еще вчера.
– Вчера? Мы что, были здесь?
– Вы не помните?
– Смутно. Очень смутно. А-а-а, да-да-да, было дело. И что, вина совсем нет?
– Я не взял на себя смелость сделать покупку самолично. Но…
– Ладно. Плевать. Я схожу в трактир. Заодно и проветрюсь, – решительно рубанул Гастон.
Ему нужно было как можно быстрее прийти в себя, а потому совсем не помешает совместить прогулку и опохмел. А ближе к ужину можно наведаться и в Измайлово. Хм. К тому же повод, предложенный сотенным, вполне даже резонный. Решено! Так и поступит.
Гонимый плохим самочувствием и жаждой, полковник очень быстро добрался до трактира. Тот встретил его характерными запахами и приглушенными голосами посетителей. Не сказать, что их собралось много, все же рабочий день в разгаре. Но обеденный зал был заполнен чуть ли не наполовину.
– Дорогой Гастон, что с вами? – раздался наигранно издевательский голос де Атталя.
