Тот устроился за одним из столов и, приметив доброго знакомого, поспешил пригласить его составить ему компанию. Ну и не сумел удержаться от соблазна пройтись по поводу состояния де Вержи.
– Лучше не спрашивай, – присаживаясь за стол, отмахнулся тот. – Давненько я не напивался до потери памяти.
– То есть того, как вы с цесаревичем устроили пальбу в воздух посреди слободы, ты не помнишь?
Между бровей Гастона пролегла глубокая борозда, указывающая на усиленную работу мысли. Потом появилось страдальческое выражение.
– Смутно.
– Ясно. Тебе нужно срочно принять целительный бальзам, – констатировал иезуит.
– За тем и пришел. Грегор, у тебя найдется кувшинчик анжуйского?
– Разумеется, господин де Вержи, – тут же откликнулся трактирщик.
– Неси. И побыстрее. Ну и своего знаменитого барашка.
С барашком пришлось обождать, а вот кувшин с вином и кубок появились сразу же. Уж больно выразительным был вид у полковника.
– Господа, предлагаю выпить за здоровье царя Дмитрия, – поднявшись со своего стула, провозгласил де Вержи.
Присутствующие в трактире вразнобой и без энтузиазма поддержали здравицу. Больше для порядка, чем в действительности желая здоровья царю.
– Дружище Гастон, тут все свои. Стоит ли оно того? – все же отпив за здравие государя, усомнился де Атталь.
– По-твоему, монарх дикой Московии не достоин уважения цивилизованных европейцев? Я правильно тебя понимаю, Жером? – отставляя в сторону осушенный кубок, поинтересовался де Вержи.
– Не надо мне приписывать те слова, которых я не произносил, как и то, на что я не намекал. Я просто хотел сказать, что подавляющее большинство европейцев находятся в Московии только ради звонкой монеты. Нам хорошо платят, мы честно торгуем своими талантами и кровью. Любить русских мы не обязаны.
– То есть ты не любишь русского царя?
– Не люблю, – пожав плечами, легко согласился де Атталь. – Но это мне не мешает честно ему служить. Чего не скажешь о многих русских, которые всячески выпячивают свою любовь и преданность царю.
Уж кто-кто, а де Атталь имел право на подобные высказывания. Если бы Голицын прислушался к словам своего советника, которого сам же и назначил на эту должность, то поход не окончился бы полным крахом. Нет, понятно, что Австрия и Польша остались в выигрыше. Но Жером-то стремился к совершенно иному. Русская армия должна была одержать громкую победу, причем не на политическом поприще, а на военном.
А так получалось, что их с Конти старания пошли прахом. Голицын вернулся побитой собакой и, несмотря на все свои попытки, до сих пор не сумел обратить на себя внимание великой княгини. Их план рушился из-за твердолобости боярина. Насколько он хорош в политике, настолько же бездарен в военном деле.
Конечно, не все еще потеряно. У слияния Самары и Днепра поставлена крепость с земляными валами. Там уже сейчас организовываются магазины для будущего похода. Так что в следующий раз армия двинется куда более подготовленной. Да и Голицын, который вроде бы вновь назначен командовать войсками, теперь внимательнее прислушивается к советам де Атталя.
Вот только время. Оно теряется впустую. А в свете того, что де Вержи прошлым вечером расхаживал перед княгиней петухом с распушенными перьями, интрига начинает терять смысл. Хм. Или стоит перенаправить свои усилия, только и всего. Ведь Гастон француз, пусть и стал рядиться в русские одежды и предпочитает говорить на русском.
Наконец, он не какой-то там перекати-поле. У него во Франции остались близкие. А значит, есть на что надавить. Впрочем, это уже решать не им. Инициатива принадлежит провинциалу[3], вот пусть он и думает.
Остается еще вопрос с этим стрельцом. Но тут можно действовать более радикально. В недавнем послании провинциала сказано, что по факту смерти их брата в Вильно следствием установлена причастность к данному преступлению не кого иного, как Карпова. Прямых доказательств нет, но все указывает именно на это. Ну и еще его участие в раскрытии заговора против княгини. Словом, на смертный приговор он себе уже насобирал.
– Что ж, в твоих словах есть резон, – вынужден был согласиться полковник, всем существом чувствуя, как по телу растекается облегчение.
Вино начало свое действие, и на ясности мысли это сказалось далеко не в последнюю очередь. Что не могло не радовать. Закрепляя успех, Гастон вновь ухватил кувшин и наполнил кубок. Снова осушил его одним махом.
– Грегор! – окликнул трактирщика де Атталь.
– С меня хватит, – тут же поспешил поставить его в известность де Вержи. – Мне нужно было только поправить здоровье.
– Как скажешь.
Вскоре принесли барашка, и Гастон с аппетитом принялся за еду. Его состояние становилось лучше с каждой минутой и каждым проглоченным куском горячего мяса. А перед мысленным взором уже рисовались радужные перспективы предстоящего свидания. Ну ладно, пусть не совсем свидания или совсем не свидания. Но какая разница?! Главное, что он вновь увидит ее, будет с ней разговаривать. И он очень надеялся, что не обнаружит разницы между
