– Лучше отходить, – сказал он опциону, стараясь не замечать стекавший по спине пот. – Иначе тут мы и останемся. Давай ты первый.
Успокаивало, что никто не бросился за ними в погоню. Тулл старался двигаться как можно быстрее, не теряя при этом тропы. Он часто оглядывался, но никто их не преследовал, если не считать лая собак внутри длинных домов. Тулл питал отвращение к лесам со времен ловушки, устроенной Арминием, но сейчас был по-настоящему рад оказаться в лесной чащобе, в окружении морщинистых стволов и под покровом нависающих над головой крон.
Дегмара, его семью и четырех легионеров они нашли у расщепленного дуба, с которого началась самая опасная часть вылазки. Германцы и римляне неприязненно взирали друг на друга; между ними лежала груда доспехов. Тулл встал возле нее.
– Получилось. Все молодцы.
– Я им не доверяю, центурион, – сказал Сакса, сверкнув глазами. – Особенно отцу.
– А они не доверяют тебе, – возразил Тулл.
Он не заметил, кто двинулся первым, но сразу несколько рук потянулись к рукоятям мечей.
– Прекратить! – крикнул центурион. – Вы все, надевайте доспехи, да поживее и чтоб ни звука! – Он с облегчением увидел, что легионеры повинуются, и общее напряжение сразу же спало. Тулл посмотрел на Дегмара: – Тебе лучше уйти.
Они встретились взглядами. И в этот миг, короткий как вспышка молнии, все чувства обнажились. Симпатия, неприязнь. Доверие, отчуждение. Дружба, вражда. Здесь даже была любовь – и ненависть.
– Итак, вот чем все закончилось, – сказал Тулл, вздохнув. – Хотел бы я, чтобы жизнь сложилась по-другому.
– И я, – ответил Дегмар.
– Думал, ты собираешься поднять против нас всю деревню…
Марс усмехнулся:
– Я размышлял об этом.
Тулл с гордостью подумал, что правильно прочитал его намерения.
– Что тебя остановило?
– Моя клятва и понимание того, что, если даже я помогу своим соплеменникам бежать, римляне станут преследовать их до самого конца.
И снова Тулл был благодарен Дегмару за то, что германец имеет понятие о чести. Теперь его интересовало, не отправится ли тот опять в деревню, когда он с легионерами уйдет. Если на рассвете поселок окажется пуст, а Дегмар исчезнет, обвинение падет на Тулла.
Откуда-то слева донесся хруст сломавшейся под ногой сухой ветки, за ним еще и еще. Тулл облегченно выдохнул – вот и всё.
– Это вспомогательные отряды, – прошептал он Дегмару. – Уходите, иначе вас схватят.
В глазах Дегмара отразилось разочарование, и Тулл убедился, что воин-марс собирался предупредить соплеменников. Теперь он не станет рисковать и подвергать опасности свою семью. Дегмар был кем угодно, только не глупцом.
– Не думаю, что мы снова встретимся, – сказал Тулл, чувствуя приступ тоски. – Благодарю тебя за службу.
– Я все еще у тебя в долгу, – проворчал Дегмар. – Когда-нибудь я отыщу тебя.
– Да помогут тебе боги, – сказал римлянин, протягивая руку. – Встретимся в более счастливые времена.
Они крепко пожали друг другу руки, и Дегмар повел свою семью прочь, направившись на юг.
Несмотря на то что предприятие увенчалось полным успехом, Тулл ощутил глубокую печаль. Он не знал, что гнетет его больше: потеря верного друга или тот факт, что на рассвете ему предстоит принять участие в убийстве невинных людей.
Глава 17
Остаток ночи Тулл провел, проверяя патрули в холодном предрассветном тумане, устанавливая связь с подходившими вспомогательными частями и пытаясь хоть малость вздремнуть. К тому времени, когда небо на востоке окрасилось в розовые и алые тона, он устал, проголодался и был крайне раздражен. Тем не менее когорта нашла его, а раскинутая Германиком «сеть» затянулась вокруг деревни марсов, не подозревающих о том, что происходит.
На рассвете Тулл провел собрание своих центурионов и повторил распоряжение Германика о том, что выживших германцев быть не должно. Вопросов никто не задавал, но он увидел, что его собственное неудовольствие таким приказом отразилось на лицах некоторых командиров. «Одно дело – поступать так в бою, – думал Тулл, – и другое – стереть с лица земли деревню, еще вчера отмечавшую праздник». Но что им оставалось, как не следовать приказу? Он постарался ожесточить сердце, припомнив орды варваров, волнами накатывающихся на его воинов в лесу, покрытые кровью и утыканные дротиками тела легионеров, распростертые в грязи, и пронзительные крики раненых.
Марсы не были миролюбивым народом; они славились гордостью и воинственностью и охотно приняли участие в восстании Арминия. Старики забыли
