такие умеренные сопартийцы, как Ларин и Рязанов, раскритиковали планы ЦК как преждевременные. Их поддержал только что возвратившийся с Юго- Западного фронта товарищ Чудновский. Он предупредил, что там у большевиков нет никакой опоры. Любое восстание сейчас будет обречено.
Из-за осязаемого и растущего напряжения руководители Совета перенесли Второй съезд на 25 октября. Умеренные надеялись, что за это время привлекут на свою сторону более широкие социальные силы. Но это дало стимул и Ленину: теперь у него было пять дополнительных дней, чтобы подготовиться и опередить съезд восстанием.
Он нуждался в этих днях. Партия глубоко раскололась.
ВО с подозрением относилась к выскочке ВРК и завидовала его власти. Уважение к правым руководителям большевиков, сохраняемое сопартийцами, и беспокойство, вызванное сжиганием мостов в горячих речах Ленина, вырвались наружу: к одному из ленинских обвинений божественных близнецов большевистские редакторы сделали приписку с критикой его «резкого тона». На заседании ЦК 20 октября Сталин возразил против отставки Каменева. А когда Каменеву и Зиновьеву запретили открыто обвинять ЦК, Сталин в знак протеста объявил о своем уходе из редакции.
ЦК не принял его отставку, как и требование Ленина исключить Каменева и Зиновьева. Предыдущее прошение Каменева об отставке к этому времени, кажется, тоже отошло на второй план.
«Все наше положение, – отметил Сталин с нехарактерной проницательностью, – противоречиво». Большевики расходились во взглядах, даже когда соглашались.
19 октября ВРК столкнулся с серьезной неудачей. Части Петропавловской крепости приняли резолюцию против восстания. Участие этих солдат сыграло бы решающую роль в любом выступлении.
Военревком попытался собрать силы. На первом собрании по мобилизации в пятницу, 20 октября, они сосредоточили внимание на защите Совета от возможного нападения. Воскресенье – День Петроградского Совета, и социалисты запланировали различные праздничные концерты и митинги. Но на этот же день выпала 105-я годовщина освобождения Москвы от Наполеона, и Совет Союза казачьих войск наметил крестный ход. Левые боялись, что крайне правые спровоцируют столкновение, прикрываясь торжественным шествием. Военревком разослал представителей в городские боевые ячейки, чтобы предупредить о возможных провокациях, а на следующее утро наметил гарнизонное совещание.
В остальном, помимо петропавловской проблемы, ВРК пульсировал энергией. Это сплотило войска и своим успехом переубедило скептиков и стратегов, не доверяющих внепартийной организации, среди большевиков. Теперь ЦК объявил, что «все большевистские организации обладают правом присоединиться к революционному центру, организуемому Советом». Но еще оставались противники роли ВРК и основной линии ЦК.
Ленин вызвал членов ВО Подвойского, Невского и Антонова в неизвестную квартиру на Выборгской стороне. Как вспоминал Невский, он был решительно настроен «искоренить последние остатки упрямства» по поводу возможности восстания. Собственно, оказалось, что по некоторым темам он разделял тревогу с представителями ВО. Но когда зашла речь об отсрочке на десять-пятнадцать дней, он был вне себя от нетерпения. Кроме того, теперь, когда они расположили Ленина к себе, он приказал ВО работать совместно с ВРК.
Утром 21 октября Троцкий открыл гарнизонное совещание ВРК. Он призвал солдат и рабочих поддержать ВРК и Советы в борьбе за власть. Гарнизон принял резолюцию, призывающую предстоящий съезд Советов «взять власть».
«Ряд выступавших говорили о необходимости немедленной передачи власти Советам», – сообщал «Голос солдата», скептически настроенная эсеро- меньшевистская газета. На совещании получили и подтверждение того, что может случиться в воскресенье. «Представитель 4-го Донского казачьего полка заявил, что его полковой комитет решил не участвовать в намечавшемся религиозном шествии. Представитель 14-го Донского казачьего полка вызвал оживление, заявив, что его полк не только не поддержит контрреволюционные действия ‹…› но будет всеми силами бороться с контрреволюцией». Под восторженные аплодисменты оратор наклонился и пожал руку своему «товарищу казаку».
Воодушевленный Военревком решил выступить против правительства.
В полночь 21 октября представители ВРК прибыли в Генштаб на встречу с командующим Полковниковым. «Теперь, – сказал один из них, Садовский, – без [наших подписей] приказы будут считаться недействительными».
Полковников возразил, что гарнизон находится под его ответственностью и что достаточно одного комиссара из Центрального исполнительного комитета. «Мы не признаем ваших комиссаров», – сказал он. Битва началась.
Делегаты вернулись в штаб-квартиру ВРК и встретились с Антоновым, Свердловым и Троцким. Вместе они составили важнейший документ Октябрьской революции.
«На собрании 21 октября революционный гарнизон Петрограда сплотился вокруг ВРК, – говорилось в нем. – Несмотря на это, штаб Петроградского военного округа в ночь на 22 октября не признал ВРК ‹…› Этим самым штаб порывает с революционным гарнизоном и Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов. Штаб становится прямым орудием контрреволюционных сил ‹…› Охрана революционного порядка от контрреволюционных покушений ложится на вас под руководством ВРК. Никакие распоряжения по гарнизону, неподписанные ВРК, недействительны ‹…› Революция в опасности. Да здравствует революционный гарнизон».
Ранним утром 22 октября на специальном заседании в Смольном гарнизонное совещание проголосовало за одобрение темпераментного заявления Троцкого. В это же время Полковников начал действия против ВРК. Он пригласил на встречу представителей комитетов гарнизона и должностных лиц
